Шастри наблюдал со стороны.

– Ты ей нравишься. – сказал он.

– Хреновину порешь.

Мне неприятно его соглядатайство. Занялся бы он лучше собой.

– Я же вижу.

– Что ты видишь? Для тебя достаточно какой-нибудь бабе улыбнуться, чтобы предать дело партии.

– Говорю тебе: я все вижу. Она клеится к тебе.

Я и сам начинал кое-что видеть, догадываться. Фатима, как и Вера, радовала глаз. Но это еще ничего не значит. И дело тут не только в моей малохольности. И не в том, что обе они, по-моему, не заслуживали легкомысленного с собой обращения. Они сильно, очень сильно, нравились, мне а я все тянул и тянул.

И дотянулся.

Я увлекся и рассказал при Фатиме несколько анекдотов про татар.

Она поняла так, что против татар я ничего не имею, но анекдоты о специфике татарских женщин – намек в ее сторону и, перестала замечать меня.

"Молодая, с чувственным оскалом".

Фатима не пришла проводить меня к автобусу. Пришла Вера.

Я разговаривал с ней через окно и сожалел о том, как переборщил с анекдотами. Я искал глазами Фатиму.

Что до Веры, то она воспитанная, с чутьем разведчицы, женщина.

Она возможно и поняла, что я не только идиот и пустомеля. И если бы она чуток знала историю моей жизни, хотя бы на данный отрезок времени, то наверняка согласилась бы с тем, что мало, до обидного мало, такой, как она, женщине, просто нравиться кому-то.

Надо еще и…

Надеюсь, понятно.

В чьей власти наши желания? Чтобы капитально разобраться с этим – опыта у меня с гулькин нос. Но то, что сердцу не прикажешь, то это точно и на все времена.

Будет ли у меня когда-нибудь что-то? Неужели я, по сути, ничего и, не изведав, так ничего и не узнаю?

В самом ли деле, я перегорел до срока?

Вставай проклятьем заклейменный…

Секретарь ЦК КПСС Горбачев переведен из кандидатов в члены

Политбюро. Про него мне ничего не известно. Ничего не известно, но я мечтаю о временах, когда я буду работать у него помощником. Горбачев станет Генеральным секретарем ЦК и пригласит меня к себе. Когда это произойдет? Не знаю. Может вообще никогда. Он спокойно может застрять в дежурных секретарях ЦК КПСС на лет десять-пятнадцать, как это произошло с Кирилленко, Долгих, Катушевым.

Мне хочется, чтобы к власти пришел именно он.

Что я буду у него делать?

В каждой избушке свои погремушки

Валера и Ситок полагают, что я переживаю из-за развода. Этого нет. Правда, иногда думаю о Дагмар, скучаю. Мама говорит: "Дочка вырастет и все поймет". Поймет, не поймет – это как вариант самооправдания. Тогда я ловил себя на мысли: "Так ли уж мне нужны дети, если в свое время я долго мечтал о ребенке, пусть о сыне, и все равно легко пошел на развод?". Привычка бросаться словами, даже наедине с собой, довела до того, что я уже не верю самому себе.

О чем я думал тогда? Думал я о Джоне. До конца жизни ему не вырваться из дурдома. До конца жизни… Когда-нибудь он помрет в заточении от тоски. Скорее всего, он умрет раньше Ситки Чарли.

Ситка, хоть и заболел намного раньше Джона, но он ходит домой, общается со здоровыми людьми. Как мы будем хоронить Джона? Что скажут люди? Они может ничего и не скажут, но подумают: "Спрятали с глаз долой сына и брата в сумасшедшем доме, а сами…".

С недавних пор я боюсь ночных и утренних телефонных звонков.

Особенно утренних. Иногда мне кажется, что телефон звонит по-разному. Иногда он негромко тренькает, иной раз звонок гремит так, как будто на пожар зовет. Поднимаешь трубку и убеждаешься, что робкий звонок означает, что ты кому-то срочно понадобился, а когда телефон громыхает, то лучше трубку не поднимать – звонит тот, от кого ты скрываешься.

Но это ерунда в сравнении с тем, что когда-нибудь раздастся звонок из психушки и голос врача сообщит, что с Джоном случилась непоправимая беда.

Именно предстоящая кончина Джона и была главным моим беспокойством. Как папа, мама, Доктор, Шеф, Ситка и я пройдем через его смерть?

Милый, где твоя улыбка…

Шастри продолжает называть меня братишкой. Умка прекратила считать меня своим родственником. Не хотел бы видеть в ней сестру, а вот товарища и друга по общему делу в лице Умки иметь не прочь. Хоть в ее любви к Карлу Марксу есть немало чего и неподвластного моим понятиям, но в то же время в ней много чего имеется и для того, чтобы тесное сотрудничество принесло плоды хорошего свойства.