Судья спросил у мамы разрешения огласить показания на предварительном следствии Соскина и второго Котова. Матушка не знала, как поступить. Наш адвокат промолчала. Я кивнул головой: пусть зачитывает.

Это было ошибка.

Макирдинов огласил и показания соседок Меченого. Одна из них видела Шефа на лестничной площадке у запертой двери квартиры

Омарова. Ключ был у Бисембаева. Последний от Котовых пошел следом за

Нуртасеем, якобы потому, что ему некуда было идти. Минут десять, рассказала на следствии соседка, через стену было слышно, как будто кто-то передвигал мебель в квартире Омарова.

Прокурор Реденков, как и наш адвокат, все три дня отмалчивался.

Когда дошла выступать очередь до него, сказал:

– Что касается наказания… Потерпевший сравнительно молод. Но у него в моче обнаружено содержание алкоголя… Это свидетельствует о высокой степени опьянения. Поэтому… Прошу назначить для Бисембаева

13 лет лишения свободы с отбытием наказания в колонии строгого режима.

Наш адвокат попросила строго наказать Бисембаева. Понимай, как хочешь. Сами виноваты. Додумались взять адвоката с подачи судьи.

Назначенный адвокат Сахаутдинов защищал Бисембаева бесплатно и говорил, так, будто отстаивал свободу близкого родственника:

– Дело, которое мы рассматриваем, вызвало большой общественный интерес… У меня чувство, что перед нами пролистали страницы бульварного романа… Потерпевший последние месяцы нигде не работал, пил… Мой подзащитный только недавно освободился и по воле убитого

Ахметова вновь за решеткой. Кто из нас способен понять, сколько он перенес? Кто во всем виноват? Ахметов! Довел человека, и опять тюрьма…

– Сахаутдинов! – прервал адвоката судья. – Не забывайтесь!

С последним словом поднялся Бисембаев:

– Потерпевший вел праздный образ жизни… С учетом личности потерпевшего я рассчитываю на справедливый приговор.

Любой убийца, в том числе и лютейший из душегубов, предоставь ему возможность с самого начала, подробно, в деталях, рассказать, как он дошел до жизни такой, вправе рассчитывать на сочувствие. Вопрос в том, кто отважится выслушать до конца историю его преступления, где найти человека, способного до самых потаенных глубин проникнуться болью убийцы? Если убит посторонний тебе человек, то все конечно так.

Кто лучше меня знал кто такой Шеф? Пожалуй, никто. То, что собралось, скопилось во мне за последние два месяца требовало выхода, а внутри себя я беспомощно хлюпал.

Утром позвонила тетя Рая Каимжанова:

– Тунгуш сказал, что убийце дадут 15 лет.

Конечно, зять тети Раи оказался кстати в одном кабинете с

Макирдиновым. Но даже и он не смог бы повлиять на приговор, не устрой менты засаду на Шефа.

В адрес Меченого и уголовного розыска суд вынес частные определения.

Коротя, Мурка Мусабаев, Боря Ураган и я вышли из суда.

– Володя, – я придержал за локоть Коротю, – надо убить Соскина.

У Короти заблестели глаза.

– Бек, я не могу…

– Володя, ты разве еще не понял, что они с Нуртасеем сделали?

– Да все я понял. За Нуртасея я любого измордую, но убить не смогу.

О чем поет Валерия…

В Алма-Ате говорят о разбившемся в логу по дороге в аэропорт самолете.Ту-154 направлялся в Симферополь, на нем летело дети на отдых в "Артек". Самолет загорелся и рухнул спустя пять минут после взлета.

Тумба ла, тумба ла, тум балалайка…

Эдуард Мацкевич, собственный корреспондент "Известий" по

Казахстану и Ида Борисовна Красильщикова, заместитель директора

Агентства по авторским правам – люди разные, но они понимали, что

Бисембаев получил потолок и расстрела нам никак не добиться. Еще они понимали, что дело не в исключительной мере наказания.

Мама ждала иного удовлетворения.

По просьбе Черноголовиной Мацкевич занимается нашим делом, переправляет через корпункт жалобы, говорит с Москвой. Эдуард

Олегович на год моложе Ситки Чарли, мужик с понятиями.

Мы шли по улице и разговаривали.

– Эдуард Олегович, если бы вы знали, как мы вам благодарны, – сказал я.

– Зачем вы так? Меня попросила Галина Васильевна, она рассказала, как вы остались один на один со своей бедой.

– Хорошо, что вы понимаете. Моего брата облили грязью, его мертвого топчут подонки. Я хочу рассказать, каким был мой Нуртас.

– Зачем? – Мацкевич тронул меня за локоть. – Я хорошо знаю вашего отца и могу представить, каким был ваш брат.