Экспериментальная ГЭС КазНИИ энергетики стоит на Малой

Алма-Атинке, по дороге на Медео, в ста метрах от въезда на территорию второго дома отдыха Совмина. Построил Чокин ее после войны. Гидроэлектростанция крошечная, но работающая. Мощность ее что-то около 5 мегаватт, она участвует в покрытии пиков энергосистемы Алма-Атаэнерго.

На ГЭС постоянно живут обслуживающий инженер, сторож. Иногда приезжает сюда поработать и подышать чистым воздухом Чокин.

Гуррагча предложил Максу, Марадоне и мне:

– Поехали на ГЭС. Организуем шашлык.

Сказано – сделано. Поехали.

В горах падал снег. Пили в вагончике, к вечеру спустились в город. Продолжили с Гуррагчей на хате у Салты.

Салта, она же Салтанат, разведенная бабенция лет 27, живет однокомнатной квартире, в доме через дорогу от кинотеатра "Алатау".

Отец ее в прошлом начальник городской милиции, у Салты двое детей, воспитанием которых занимается бывший муж.

Салтанат по-казахски – торжество, праздник. В квартире Салты каждый божий день что-то отмечают и сразу же начинают готовиться к следующему празднику. Гуррагча и я застали Салтанат с подругами.

Застали мы их за обсуждением плана празднования приближающейся 65-й годовщины Октябрьской революции.

Гуррагча и я остались в квартире девушки-праздник до утра.

Проснулись и я позвонил Олегу Жукову.

– Вася, что делаешь?

– Подваливай. Мамаша на дежурстве.

В квартире Жуковых Кемпил, Энтерпрайз, однокашники Олега по юрфаку Жома, Баур и другие.

– Кэт, что делаешь? – я позвонил на работу.

– Че делаю? Работаю. Ты сам где?

– У друга на хате. Привези чирик.

– Куда подъехать?

– Знаешь на углу Фурманова и Кирова восьмиэтажку?

– Там внизу еще ювелирный магазин? Знаю.

– Через полчаса я буду у входа в ювелирный.

Была у Олега девушка Наташа. Глазастая евреечка. С ней у Жукова было в серьез. Настолько в серьез, что поверить было нетрудно любому, чей взгляд встречался с ее стреляющими по сторонам глазами.

Напоролся на ее глаза и я. Напоролся и наплевал на Олега. Подсмотрел в его записной книжке ее телефон и позвонил.

Она динамила меня. Близко не подпускала, но кое-какие, по мелочам, деньги принимала.

Забывшись, я нарисовался с ней к Кочубею. Думал, молодой человек поймет и не станет закладывать. Понятия у геологов другие, Кочубей вбагрил меня Васе.

– Бек разве так делают? – спросил Олег.- Ну скажи, нравится баба.

Что я не пойму? Но втихоря от кентов…

Было жутко не в жиляк. Не поднимая глаз, я выдавил из себя:

– Вася, ну… Знаешь, говорят, бес попутал.

– Да х…ня, – Олежка обнял меня.

…Кэт приехала вместе с Марадоной.

Перепились. Обнимались с Кэт в Васиной комнате, болтали. Вышел на кухню к Марадоне. Она курила и рассказывала, где она с Максом вчера еще побывала. Вернулся в комнату и увидел разомлевшую Кэт. Боевую подругу ласкал Олег Жуков. Я налетел на него с кулаками.

Нас растащили. Олег в умат пьяный рвался накумарить меня, испуганно кричала Марадона, ревела Кэт, ее утешал Гуррагча.

Баур увел меня с хаты.

На следующий день Кэт смущенно виноватилась: "Чего не бывает по пьяни". Я говорил, что сколько волка не корми – он и будет смотреть в лес, и что в социалистическом обществе падшим женщинам не должно быть места. За подругу вступилась Тереза Орловски.

– Бек, ты же сам говорил: падшую женщину надо простить.

– Наташа, замолчи.

Я разлагольствовал и при этом вспоминал о том, как накануне вечером, вернувшись домой, не находил себе места из-за того, что Кэт осталась с Гуррагчой.

Зазвенел внутренний телефон.

– Бек, я тут на вахте. Спустись.

Звонил Олег Жуков.

Что он хочет? "Пришел разбираться". – решил я про себя и труханул.

Вася поднялся со стула. Обнял.

– Бек, прости. Пойдем бухнем.

Главное, ребята, сердцем не стареть…

– Уже лучше. – сказала Черноголовина.

Она задумалась.

– Солнечная энергия, водородная энергетика – все это интересно.

Но… – Галина Васильевна вновь повторила: "Не надо забывать о читателе. Все же пойдем к нему навстречу".

Я промолчал.

– Вы кем работаете?

– Младшим научным сотрудником.

– Замечательно. Может напишите об институте? Кто знает, вдруг получится дневник младшего научного сотрудника?

А что? Это идея. Только… Жизнь такая, какая она есть, вещь скучная. Это еще пол-беды. Наша повседневка состоит из подробностей, без упоминания которых она утрачивает достоверность. Чаще всего подробности эти выглядят настолько гнусными, что внимание к ним автора свидетельствует о его дурном вкусе. Поэтому строго необходимо выглядеть лучше, чем ты есть, для чего и собственно надо скрывать, что тебя в истинности интересует. О чем можно писать, а о чем нельзя? Ладно, сейчас не до этого, и не мое это собачье дело.