– Ну хорошо, хорошо. Стыдно было говорить, но скажу!
– трагически приложил руку к сердцу, приподнялся.

– Сядьте!
– в голосе у Антона Дмитрича наконец прорезался металл, Винниченко поспешно сел на место, продолжил уже без пафоса:

– Там стоял бак для грязного белья. Ну, преодолел я природную брезгливость...

– Да, уж у вас брезгливость, конечно, - иронически начал было Иван, но старший остановил его примирительным жестом, снова откинулся в кресле, сложил ручки на животе.

– Винниченко, вы ведь по образованию физик?

– Да, я физтех кончал.

– Вы знаете, что этот бак на шестьдесят литров?

– В первый раз слышу, - неохотно отвечал тот.

– Ну, тогда поверьте мне на слово. Шестьдесят литров. А вы весите шестьдесят пять килограммов. Удельный вес человеческого тела вам известен? Ну что вы молчите, дальше не надо объяснять?

Винниченко долго молчал понурившись, пару раз порывался заговорить, наконец поднял голову:

– Хорошо. Ваша взяла. Расскажу, но вы, пожалуйста, больше никому, ладно?
– и искательно посмотрел в глаза.

– Разумеется, лишнего болтать не будем, - старший был сама любезность. Кивнул Ивану - пиши, мол, готов клиент.

– Ну так вот. Я запер за собой дверцу, - пишете?

– Пишу, пишу, вы не отвлекайтесь, рассказывайте.

– Сел я, извините, на унитаз и... Дальше рассказывать?

– Да-да, мы слушаем.

– Дернул ручку - и, вообразите, утянуло меня. Хорошо, успел задержать дыхание. Вылез уже за оградой, но в метро меня задержали, - дескать, в пачкающей одежде. Можно подумать, остальные прямо из химчистки!
– Винниченко горько махнул рукой и отвернулся.

Наступил молчание. Иван писал высунув кончик языка.

– Иван Андреич, - обратился старший к коллеге, когда тот дописал последнее слово.
– Вам все понятно с Винниченко?

– Боюсь, что да.

– Вы больше не будете настаивать на выписке?

– Нет, наверное. Позвать санитаров, или я сам его провожу?

– Проводите, проводите, голубчик, - с непонятной мстительностью отвечал Антон Дмитрич.

– Извините, доктор, - робко обратился больной, замялся.

– Да?

– Можно по-маленькому здесь сходить?
– Винниченко кивнул на дверь санузла.
– У меня цистит еще не прошел, прихватывает.

– Да идите, ради бога, - устало махнул рукой доктор, снял очки, потер с силой глаза.
– Дверь не запирайте.

– Антон Дмитрич, так что случилось с ним все-таки?
– спросил расстроенный Иван.

– Да ничего особенного. Шел с санитаром на процедуру. Попросился вот так же в туалет.

За дверью заурчала вода в унитазе. Антон Дмитрич поморщился, переждал шум и продолжил:

– Санитар отошел за угол, в пищеблок, там его любезная дежурила, Зоя. Слово за слово - а этот орел тем временем вышел, санитара не видно, с поста дежурная сестра отошла за чаем. Взял халат, шапочку из сетки с грязным, штатив с пробирками цапнул со стола, ну и вышел спокойно мимо охраны. Где-то все это выбросил, и хорошо, в метро сунулся, его задержали.

– А зачем он эту ахинею придумывает?

– Думаю, он сам в это верит. Это вообще случай интересный, - побарабанил пальцами по столу.
– Да где ж он, елки?..

В наступившей тишине оба доктора смотрели на чуть приоткрытую дверь санузла, не решаясь встать с места.

Алексею Карташову

– Приведите его, - распорядился добрый следователь.

– Да, приведите, - удовлетворенно подхватил злой.

Добрый следователь сидел за столом, а злой - на столе. Мощная настольная лампа была развернута к табурету, стоявшему перед столом.

Конвоир втолкнул бритого налысо молодого человека, всем своим видом напоминавшего бочку. У молодого человека было имя: Кит. Скорее все-таки прозвище. Он уже сам не помнил, что это такое. По ходу беседы быстро выяснилось, что мыслями он тоже подобен бочке, равно как и словарным запасом. И голос был гулкий, а тон - сильно обиженный. И вообще он выглядел существом угрюмым от рождения.

– Ну что, Кит, - зловеще заговорил злой следователь, направляя ему в лицо поток света. Тот поморщился и отвернулся.
– Допрыгался? Не вороти рыло, смотри на меня! Давай колись!

– Че колоться-то, - мрачно прогудел Кит.

– Тебе лучше знать. Как дружбана замочил, рассказывай.

– Не мочил я никого...

– Да? А ты вспомни хорошенько, рыло бандитское. Чмо! Все равно запоешь. На утюге чьи пальчики? Не твои ли?

Кит скосил глаза на свои пальцы-сардельки, но их не оказалось на месте. Тут он вспомнил, что руки у него заведены за спину и стянуты браслетами.