–  Что там за тип в розовом?
– спросил я у Клаус-Петера.

–  Который? Тот вуманайзер, что ли?
– переспросил он. Меня позабавило, что он употребил это слово вместо обычного «бабник».
– Фабрис Дюра, менеджер косметического концерна «Клермон». По Германии.
– Клаус-Петер хмыкнул.
– Ясно, что он увивается возле Евы Шварц. Хочет протолкнуть в журнал свой товар - помаду, тушь, духи и прочую дребедень. Гляди, как старается.

–  По-моему, это Ева на нем виснет!

–  Томас, неужели ты ревнуешь?
– Клаус-Петер сочился ехидством.

Кто-то обнял меня сзади. Я увидел на своем животе тонкие, но сильные руки. Беа! Я обрадовался ее приходу. К длинной черной юбке она надела затейливо застегнутую блузку, такую же красную, как ее губная помада.

–  Фотохудожнице срочно нужен парикмахер, - заявила она.

Я поволок ее в сторону.

–  Беа, у меня появился след. Холгер находится в городе уже не меньше двух дней!

–  Холгер?
– Она взяла у меня бокал, в который официантка успела подлить вина, и отпила несколько глотков.

–  Да, разумеется, тот самый Холгер, муж Александры и отец Кая. Кто же еще?
– Меня вывела из себя ее непонятливость.

–  Про него комиссарша сказала, что он приедет в Мюнхен лишь сегодня или завтра утром.

–  Он давно уже тут. Он был в городе и в день убийства.

Клаус-Петер уже куда-то смылся.

–  Значит, Холгер Каспари что-то скрывает, - заявила Беа.
– Как же ты это выяснил?

–  Его выдала парковочная квитанция, лежавшая в машине. Скажи-ка, Беа, - тут я повернулся спиной к толпе, - знаешь ли ты того мужика с крючковатым носом? Того, у открытого окна. Кажется, он наблюдает за мной.

–  Брось! Он на тебя и не глядит…

–  Я же вижу…

–  …но он клевый чувак.
– Беа поставила бокал на проплывший мимо поднос и вполголоса предупредила: - Осторожно, Скорпион!

Ева обняла сначала меня, потом Беату. В который раз я поразился тому, как хорошо она выглядела. Она была моложе Александры на два года и, вероятно, став главным редактором глянцевого журнала, добилась в жизни всего, о чем могла мечтать. Ева, в дорогой, но довольно безвкусной одежде, с консервативными, но толерантными взглядами. Ева и журнал «Вамп» - поистине, любовь до гроба. Внезапно мне бросилось в глаза, что новая стрижка не совсем ей подходит. Деннис в последний раз подстриг ее под мальчика, и теперь она носила прическу на косой пробор, не так, как предусматривает фасон. Хотя прическа была в целом безупречной, к ее типу внешности скорей пошли бы более длинные волосы. Мне вдруг стало нехорошо и захотелось домой.

–  Томми, ты потрясающе красивый, как тебе это удается?
– воскликнула Ева и кокетливо потрогала пальцем мою ямку на подбородке. Мы избавили друг друга от пустых охов и вздохов по поводу смерти Александры. Она повернулась к Беате: - Какая изысканная блуза!

Беа тут же сообщила, хотя ее и не спрашивали, что она носит эту блузку по очереди с подругой с острова Зильт и что это им не очень удобно из-за большого расстояния. Потом мы все помолчали.

–  Что теперь будет?
– спросил я у Евы.

Она зябко передернула плечами.

–  Пока сплошной мрак и ужас. Мне приходится успокаивать редакцию и самой вести раздел косметики, пока мы не найдем новую сотрудницу. Но это, конечно, все мелочи.
– Она шагнула ко мне поближе.
– Меня беспокоит сын Александры. Кто теперь заботится о мальчике?

–  Вероятно, его отец.

Ева как-то не услышала мою последнюю фразу.

–  Надеюсь, Клаудия Кох присмотрит за ним. В конце концов, она ведь была самой близкой подругой Александры, да и живет в том же доме. Редакция всецело поддержит ее. Это наш долг перед ушедшей из жизни коллегой.

Таких женщин, как Ева Шварц, не часто встретишь в издательствах - энергичных, деловых, но в тоже время отзывчивых, готовых помочь. Ева и от своих сотрудниц требует таких же качеств. Мне это нравится.

–  Ты знаком с Барбарой Крамер-Пех? Моей секретаршей?
– спросила Ева.
– Барбара, это и есть наш легендарный Томас Принц. Голос его тебе давно знаком.

Я потряс ее руку, холодную как лед.

–  Да, у нас давнее телефонное знакомство. Рад встретиться лично.
– По моим оценкам, Барбаре лет тридцать пять. Каштановые волосы она завязывала в пучок, и это подчеркивало мягкий овал ее круглого лица. Я собирался сказать ей что-то еще, но тот самый толстяк, который обливался потом в другом конце салона, попросил внимания у публики. Стоявшая рядом с ним фотохудожница улыбнулась, чего-то ожидая. Шум постепенно затих.

Пока толстяк, как и полагалось, произносил вводную речь, гости вернисажа украдкой поглядывали по сторонам. Я тоже не слушал его. Меньше двух суток назад Александра еще сидела в моем салоне, живая, очень даже живая. Сейчас все принимают ее смерть как свершившийся факт. Ева ведет ее рубрику в журнале, Холгер продает ее машину, а комиссарша ищет и не может найти след убийцы.

–  Все мы в шоке, - негромко сказала Беа двум дамам - те стояли рядышком, словно сестры-близнецы, обе держали сумочки на бедре. У одной была плотная, рыжевато-каштановая прическа пажа, другая была покрашена в изысканный каштановый цвет с золотистым отливом. Беа их знала, вероятно, они были нашими клиентками. Легкость, с которой они присоединились к нашей группе, позволяла сделать вывод, что они тоже из редакции «Вамп».