Шрифт:
Но разговор все равно нужно было как-то начинать. Я спросил:
– Когда вы приехали в Мюнхен?
– Несколько дней назад, - ответил Холгер, наблюдая, как Кай растирает ногу от бедра вниз.
– Как твоя нога, Кай? О'кей?
– Примите мои соболезнования, господин Каспари, - сказал я.
– Как все ужасно. Я достаточно хорошо знал Александру. Мы все в шоке, что и говорить!
Холгер опять уставился на листву деревьев: то ли скучал, то ли ему было больно говорить на эту тему? Ладно, не важно, я должен двигаться дальше. Ради чего мы со Стефаном прели больше часа в машине?
– В издательстве много говорят про смерть Александры. Высказываются самые разные версии, - сообщил я.
– В самом деле? Например, что?
– Чаще всего речь идет о ее новом друге.
Кай перестал массировать ногу и уставился на какой-то камешек. Глаз он не поднимал.
– Его никто не знает, - продолжал я.
– Александра рассказала мне о нем, но только намеками.
– Меня это не интересует, - отрезал Холгер.
– Кай, а ты что-нибудь знал про нового друга твоей матери?
– спросил я. Стефан толкнул меня в ребра.
– Я не хочу, чтобы Кая втягивали в эти дела.
– Холгер уже злился.
– Вся история и без того слишком тяжела для мальчика.
Я не сдавался.
– К счастью, еще есть Клаудия. Александру наверняка порадовало бы, что ее подруга так заботится о мальчике. Если бы она могла узнать об этом.
– Стефан снова двинул меня по ребрам.
– После похорон я уеду в Берлин вместе с Каем. Мальчик там отдохнет от этой истории. Нам нужно прийти в себя от шока, опомниться. Впрочем, вас это уже не касается.
– Холгер решительным жестом завинтил термос.
– Ты идешь, Кай?
Мальчик взял протез и стал пристегивать его к ноге.
Времени у меня не оставалось. Теперь или никогда. Я был вынужден говорить открытым текстом. Возьму пример с Александры и, чтобы хоть как-то его подцепить, отброшу стыд.
– Между прочим, - начал я и бессовестно соврал, - в свой последний вечер, то есть незадолго до убийства, Александра мне сообщила, что вы приехали в Мюнхен. По-моему, полиция располагает другой информацией - что вы в то время находились еще в Берлине.
– На что вы намекаете?
– Внезапно Холгер зашипел, так что изо рта полетели брызги слюны.
– На то, что вы не сказали полиции всю правду.
– Что вы себе позволяете!
Кай смотрел то на отца, то на меня. Мне было не по себе.
– Я не хочу делать никаких выводов, - сказал я.
– Этот факт лишь озадачил меня.
– Вам хотя бы ясно, что вы мне тут приписываете? Вы… вы… парикмахер!
– Простите, пожалуйста, - вмешался Стефан.
– Речь идет лишь о снятии противоречия. Вы утверждали, что в то время, когда произошло убийство, вас в Мюнхене не было. Ваша погибшая жена сказала другое.
– А вы кто такой?
– Лицо Холгера побагровело и теперь напоминало солнце на закате.
– Стефан Хаммершмид, адвокат.
– Адвокат. Еще интересней! Я не собираюсь тут перед вами оправдываться. Если хотите что-либо против меня предпринять, ступайте в полицию! Кай, ты готов наконец-то?
– Холгер почти кричал.
– Пожалуйста, не волнуйтесь. Я сожалею…
– Ни хрена вы не сожалеете!
Кай прижал кулаки к глазам.
– Что все это значит?
– завыл он.
– Что вы делаете?
– Вот видите, что вы устроили?
– Холгер схватил сына за плечо, но тот завыл еще громче.
– Оставь меня, оставьте все меня в покое! Говнюк! Отцепись от меня! Говнюк! Говнюк!
Холгер навис надо мной. На его гладком лбу, словно маленькая петля, билась вена, дыхание отдавало кисловатым кофе.
– Принц, вы еще пожалеете об этом. Клянусь!
После этих слов он быстрым шагом двинулся к автостоянке вслед за сыном. Кай подволакивал левую ногу, словно она больше не принадлежала его телу.
13
Мать шла по салону, как государственный деятель, приехавший с визитом в другую страну. Я скромно сопровождал ее. Она по очереди поздоровалась с Беатой, Деннисом, Керстин, Бенни и другими стилистами, спросила про Китти, которая еще не вернулась из отпуска, и с любопытством осматривала комнаты. Она еще не была здесь после ремонта. Ей понравились светлые тона в передней части салона, где стригут. Зато пестрые абстрактные картины на штукатурке она назвала жуткими. Поинтересовалась, из какого материала сделан темный паркет, похвалила непринужденную рабочую обстановку и дала совет - поставить на стойку разноцветные вазочки для конфет - мол, надо порадовать глаз броскими цветовыми пятнами.