Шрифт:
– Хорошо, пусть будет не алхимия, пусть будет колдовство!
Герцогиня посмотрела в глаза министра. Они смеялись. Она поняла, что он подтрунивает над ней.
– Тебе удалось околдовать турок?
– продолжил Ришелье.
– Де Курнин страдает и пишет, что официально ничего не удалось.
– К сожалению, я мало чем могу усладить ваш слух! Моя приватная беседа с Селимом может только прояснить общий настрой. Турки согласны торговать с Францией. После того как они заняли Багдад, в планах Османской Порты война с моей родиной и Россией.
– Тебя это печалит?
– с участием в голосе спросил кардинал.
– Да! Очень! Достаточно Жечь Посполита страдала от них… И вот новые планы, новой войны.
– Но, из-за тебя, Изабель, я не могу отказаться от выгодной торговли с Портой!
– жестко сказал Ришелье.
– Матка Боска! Да с чего же вы, Ваша Светлость, решили, что я буду против торговых сношений Франции и Порты?
– удивилась герцогиня, - Зачем тогда нужны были мои переговоры с ними? Мои золотые волосы, в конце концов? Блондинки для турок редкость. А к редкостям у них почтительное отношение. Селим вот сказал мне по большому секрету, что османы направляют посольство. Оно полностью официальное и одобренное султаном Мурадом. Будет в Париже месяца через три. Так что зря маркиз Курнин так убивался. Wszystko bedzie dobrze!
– Хоть я и не понял твою последнюю фразу, но догадываюсь, что она означает - все удачно или хорошо! И хоть я и не из Османской Порты, но тоже имею слабость к белокурым волосам.
После этой фразы возникла пауза. И герцогиня и министр смотрели на пляску пламени в камини.
– Я не хочу в ближайшее время покидать Париж, - наконец прервала молчание Ядвига, - Мне хочется пожить в городе, спокойно, с сыном.
– В ближайшее время для тебя, Изабель, никаких поручений не предвидется. Можешь жить в Париже и помогать Россиньолю. Лианкур же отправиться на войну.
Ядвига осторожно положила руку на сгиб локтя правой руки Ришелье. Тот болезненно поморшился.
– Давайте закатаем рукав и я посмотрю, что с рукой. Вы ее странно напряженно держите. Сильно болит?
– Да, очень. Но мне не хотелось бы на каждой нашей встречи демонстрировать проявления своей немощи!
– горько усмехнулся министр.
– Мне хочется облегчить вашу боль, монсеньор!
– тихо произнесла полячка, - Как бы я хотела отдать полжизни на то, чтобы вернуть вам здоровье!
– А я хотел бы вернуть десять лет назад. Забудь пока о руке! Ненадолго.
– продекламировал премьер-министр.
– Чудесные стихи, - вздохнула Ядвига, - но тут не глина, а шкура медведя…
С мрачным выражением на лице Ядвига заканчивала перевязку.
– Я вижу, что ты в ужасе!
– Ришелье криво усмехнулся.
– Ты можешь обмануть кого-нибудь другого, но не меня. Неужели все так плохо?
– Я не знаю, Ваша Светлость, - глухо ответила герцогиня, - надо прозондировать этот свищ. Скорее всего причина внутренняя. Вы были на войне, замерзали… Может быть еще иные причины. Излишняя нервозность тоже не способствует заживлению.
– Это приведет к моей гибели?
– спросил министр.
– Не знаю! Возможно!
– Ого! Великая лекарка из Польши не знает?!
– Я не всесильна! Процесс можно приостановить, но ведь для этого нужен длительный отдых и длительное лечение!
– Это не реально, Изабель!
– Это-то я и имею ввиду, - Ядвига тяжело вздохнула, - Вы не умеете себя щадить. Но возможно надо шепнуть пару слов герцогине д'Эгийон?
– Ла-Комбалетта и так беспрестанно мучит меня своими наставлениями! Нет уж, герцогиня, увольте! У меня есть врачи, которые обещались мне помочь.
– Ах, да… Ваши врачи! Помниться Ситуа давал вам ртутные таблетки из Китая! Я еще удивлялась, что вы вообще выжили после их применения!
– Таблетка была одна. Другие я не стал применять. Если ты не знаешь, как меня лечить, то не мешай это делать другим.
Кардинал с трудом поднялся с кушетки. Взглядом поискал трость. Ядвига также встала. Увидел растерянный взгляд министра она подошла к камину и совсем рядом с решеткой подобрала с пола трость.
– Она упала, - объяснила женщина протягивая трость Ришелье, - когда брошенный вами шлафрок задел канделябр.