Несколько людей Рошфора перенесли тело Лианкура в карету. Герцогиня отказалась от сопровождения и отбыла с бренными останками в свой отель.

Ришелье внимательно выслушал бледного маркиза.

Неисповедимы пути Господни, любезный мой Рошфор, - сказал он по окончанию повествования о дуэли между Сомерсетом и Лианкуром, - насколько мое сознание позволяет мне хранить в своих глубинах память о житейских делах своих родственников, я помню, что герцог все отписал племяннику Плесси-Лианкуру. Теперь тот станет герцогом. Вдове же останется только охотничий замок.

Это печально, Ваша Светлость!
– ответил Рошфор, - Герцогине будет трудно жить на маленькую ренту.

Я попытаюсь расположить Его Величество к сиротскому положению бедной вдовы и испросить ей какой-нибудь пенсион, - задумчиво произнес кардинал, - но это произойдет не в близкий срок! Поэтому необходимо вам, маркиз, отправиться к мадам, и передать ей некую сумму на расходы по погребению супруга и для найма нового жилища. Постарайтесь и в этом помочь герцогине.

Рошфор откланялся и направился в дом Лианкуров.

Отель уже был приведен в надлежащий траурный вид. Вдова Лианкура в черно-лиловом платье сидела у гроба мужа. Ее лицо напоминала гипсовую посмертную маску, которую в этот момент снимали с лица покойного.

Благодарю вас, любезный сударь, что пришли в мой печальный дом, - сказала Ядвига поднимаясь, - Сик транзит глориа мунди!

Я скорблю вместе с вами, Ваша Светлость!
– Рошфор почтительно наклонил голову, - Позвольте мне вручить вам, мадам, дар высокопреосвященства.

Позвольте мне еще раз вас поблагодарить, маркиз, - прошептала Ядвига, - К сожалению, я вынуждена покинуть и вас и останки моего мужа, ибо чувствую, что сознание покидает меня.

И оперевшись на руку Мадлен-Сесиль вдовствующая герцогиня Лианкур отправилась в свою комнату, где сразу повалилась на кровать в почти бессознательном состоянии…

–  Я очень признательна вам, маркиз, за то, что вы там часто посещаете моё печальное жилище в эти скорбные дни!
– говорила Ядвига Рошфору, который почти каждый день навещал ее в новом доме в квартале Марэ.

После семидневного отчаяния вдова Лианкура стала приходить в себя, памятую, что "жизнь коротка, наука обширна, случай шаток, опыт обманчив и суждение затруднительно". Как говаривал Декарт.

В госпиталь женщина уже не ходила, а лишь ездила на улицу Бюсси. Мэтр Шико ныне не имел возможности достаточно часто навещать Давида, поэтому Ядвига каждый день спешила на закате навестить сына. После болезни Давид перестал издавать какие-либо звуки. Слышал же прекрасно, но говорить отказывался напрочь предпочитая красноречивые жесты подлинному красноречию слов.

Рошфор приносил вдове новости из Пале-Кардиналя. Вдова слушала с интересом, иногда давая хлесткое резюме. Помимо политики они рассуждали о придворной моде, о коллекции редкостей, которую стала собирать герцогиня д'Эгийон, а также об определенных закономерностях природы. Например, Ядвига, в своей обычной полубестактной манере спросила, с чем связана интересная бледность маркиза. С малокровием или по иной причине? Маркиз поведал, что бледность получил от матушки, ибо та была рыжеволосой с бледной прозрачной кожей. Отец же был смуглым и черноволосым. Вот он и родился с черным волосом, но бледной кожей.

Нравилась ли маркизу герцогиня или он исполнял наказ Ришелье было еще неясно даже ему самому… Впрочем спустя месяц после кончины Лианкура Рошфор отбыл из Парижа, очевидно для очередной секретной миссии.

Ядвига осталась в одиночестве. Её вновь начало захлестывать отчаяние, которое зарождалось оттого, что дети ее находились в разных домах и соединить каким-либо законным способом в настоящее время она не видела никакой возможности. Если четыре года спустя по прибытию в Париж у нее была большая жизненная сила и убежденность, что лучшее ее ждет впереди, то теперь опустошенность и тоска крепко засели в ее сердце.

Ей не с кем было поделиться своими страхами, не откуда получить поддержку. Ушли в небытие ее друзья: Антуан и герцог Лианкур. Были заняты Рошфор и мэтр Шико. Ришелье был заглублен в политику и раздражен опасностями, который таило в себе присутствие возле короля Господина Главного.

Однако в один из холодных ноябрьских вечеров, премьер-министр распорядился пригласить на аудиенцию вдову Лианкура.

Ядвига появилась в великолепном Пале-Кардинале в послеобеденное время. Ее сразу провели в приемную. У входа в нее вдовствующая герцогиня успела перемолвится словечком с выходящим от кардинала мэтром Шико. Тот поведал ей, что Ришелье уже три дня чувствует себя неплохо.