Шрифт:
– Добавьте в Бармино людей. Пусть прочесывают и прочесывают…
29. Дешифратор, однако
В небольшом коттеджном поселке двухэтажный дом Яны мало чем отличается от других домов. Разве тем, что здесь, как и в кабинете Артурова, тоже говорят о дешифраторе поздним вечером.
Яна близка к истерике.
– Дай мне эту штукенцию! Я сейчас покончу с этим навсегда!
Синица снимает с шеи маленький приборчик и протягивает. Яна приносит молоток.
– Смотри, это фигня сейчас разлетится вдребезги – и все закончится. Тебя вычислят за две секунды.
– Зачем? А что будешь делать ты?
– Скажи, а что будет дальше с тобой?
– Меня схватят федералы, если какой-нибудь мститель не успеет до этого прикончить.
– Да, предположим, схватят. А дальше? Увезут в секретную лабораторию?
– Ну, откуда я знаю?
– Вырежут мозг? Выколят смазливые глазенки? И мечтам домохозяек придет пипец?
– Самое интересное, что меня, скорее всего, надо действительно…
– Уничтожить?
– Да. И человечество будет спасено от глобального засыпания, если это угрожает человечеству.
Яна кладет молоток рядом и внимательно рассматривает маленький приборчик в виде кулончика, который генерирует для ее любимого поток биометрического дешифрования. В нем Синица защищен от биометрического сканирования федералов как в коконе.
– Ты знаешь, я ничего не боюсь, – говорит Яна. – Я боюсь одного. Что усну, так и не родив ребеночка… Ничего не оставив…
Губы ее покрывает мелкая дрожь, – это подступают слезы.
– Ничего не увидев… Маленькие ладошки, которые будут брать в руки мою руку… Губы ребеночка, которые будут говорить: «Мама… Мама…» Тебе это как мужчине трудно представить.
Она прижимается к любимому.
– Я усну навсегда, Синица, и не услышу ни разу голоса моего ребеночка… Никогда… Теперь у меня точно нет шансов. Ну, что мы наделали с тобой, зачем, Господи!
Она бережно надевает устройство снова на шею Синицы.
– Прости… Это, конечно, не выход… Просто паника… Я же вижу, что выхода нет. Уже ничего нельзя поменять.
– С тех пор, как стали засыпать девушки, я не приближался к женщинам! Я три года заставлял себя не думать о них, зная, что может произойти, если я приближусь.
– Я первая?
– Если б кто-то объяснил, что происходит со мной… Объяснил бы кто я… И зачем именно мне уготована эта роль…
Вдруг на него нападает порыв страсти – он покрывает руки Яны поцелуями.
– Я не знал толком женским рук… Не знал, как пахнет женская шея… Я теперь знаю, что ты моя первая женщина по-серьезному…
Яна также порывисто отвечает на его страсть.
– Первая, и скорее всего, последняя… Это чудовищно, Алексей, зачем нам это?
Ответа на этот вопрос нет.
30. В гости к Богу не бывает опозданий
Престранными нарядами увлеклась Рита в последние дни, престранными! Нынче на ней бедная невзрачная старушечья юбка, стираная блуза. На ногах – дерматиновые тапочки. С чего бы это?
Мы просто забыли, что ее гардеробом заведует Козырев! А он считает, что на свидание к Богу женщина должна одеться более чем скромно. Вот и весь секрет.
Вместе с тем Рита не лишена духовного наслаждения: музыки и романтических грез. Два раза в неделю для нее звучит живая скрипичная музыка. Гуманитарные комиссии из Европы бдительно следят за тем, чтобы культурные потребности летаргиков удовлетворялись в полном объеме. Поэтому нынче в палате играет скрипач – аккуратный седой старичок.
За маленьким передвижным столиком с закусками и напитками дремлют Пушкин и Козырев. Вера держит сценарий, Козырев может потребовать читки в любое время дня и ночи.
Переводчица говорит:
– Рита опять спрашивает про скрипача – он вылитый итальянец? Сказать итальянец?
– Да, вылитый, – роняет Вера.
Переводчица переводит синхронно:
– Если б он еще понимал так глубоко музыку, как я! Сколько раз Рафаэль посмотрел на меня?
– Трижды… А вот снова… в четвертый раз…
Пушкин открывает глаза:
– Какие на даме ужасные тапочки.
Вера надменно замечает:
– Тише, дайте послушать музыку.
Потом говорит после паузы: