Оно смотрелось великолепно даже на столь невыигрышном фоне, как сегодняшнее небо. Этого бригаденфюрер не мог не признать. Величественно возносились к небу стройные колонны, формируя фасад, вполне подходящий для храма какого-либо из олимпийских божеств. Сжимала копье слегка попорченная пулями, но всё равно великолепная богиня Афина. Распахнула крылья на ее ладони готовая сорваться с руки Ника-Победа. Фигуры на фронтоне были плохо различимы, да Беккер особенно и не вглядывался, полагая, что там изображен какой-то сюжет из древнегреческой мифологии.

Грузно топая, словно слон, подошел штандартенфюрер Циклер. Бригаденфюрер так и не отпускал его от себя, сделав кем-то вроде персонального телохранителя. Штандартенфюреру это не очень нравилось, но ослушаться приказов армана он не мог.

– Как там саперы? – поинтересовался Беккер, не поднимая головы. Он знал, что минирование будет закончено не ранее чем через час, но все равно спросил.

– Работают, – гулко вздохнул Циклер. – Не ленятся. И зачем мы так рано приехали?

На этот вопрос бригаденфюрер не смог бы ответить при всем желании. Какое-то непонятное чувство заставило его утром покинуть теплое и сухое помещение и выйти на улицу, где погода более соответствовала октябрю, чем последнему месяцу лета.

– Была такая необходимость, – сказал Беккер, зная по опыту, что сомнения подчиненных в разумности действий командира нужно развеивать сразу. Иначе подобные мысли могут привести к непредсказуемым последствиям. – Присутствие армана необходимо, чтобы заключенное в здании недочеловеческое колдовство не могло повлиять на наших солдат.

– Ага, – Циклер кивнул, вполне удовлетворившись даже таким объяснением.

Где-то в проулке за спиной родился треск мотоцикла. Звук работающего мотора всё усиливался, пока не стих где-то рядом. Беккер не обернулся, а вот Циклер не удержался – посмотрел назад.

– Ого, офицер, – сказал он. – С охраной разговаривает. Ну и вид у него, однако…

Приехавшего на мотоцикле офицера, судя по всему, пропустили, и по мостовой затопали сапоги.

– Герр бригаденфюрер, позвольте обратиться, – прозвучал молодой, звонкий голос.

– Позволяю, – Беккер обернулся. Перед ним стоял совсем юный оберштурмфюрер, и лаза его светились преданностью.

– Донесение от штурмбанфюрера Хинге, – щелкнув каблуками, выпалил оберштурмфюрер. – С запада к Вене приближаются советские танки.

– Что? – В первый момент Беккер не поверил ушам. – С запада – советские танки?

– Они замечены в десяти километрах от города, – сказал молодой офицер. – Идут на Вену.

– Значит, они атаковали через Креме, – задумчиво промолвил бригаденфюрер, заставляя себя смириться с мыслью, что разбитые русские, получившие позавчера хороший урок, вновь осмелились напасть.

– Циклер, – бросил он, оборачиваясь к штандартенфюреру. – Проследите за тем, чтобы минирование было окончено, но без меня не взрывайте. А я пока в Тиргартен – организовывать оборону.

– Вот тебе и раз, – сказал Циклер, глядя на то, как командир усаживается в автомобиль.

Небо, словно отвечая ему, выплюнуло новую порцию влаги, и по мостовым и крышам Вены застучал по-настоящему сильный, не по-летнему холодный дождь.

Верхняя Австрия, окрестности замка Шаунберг

3 августа 1945 года, 10:22 – 11:07

Сорока кружилась над головой и орала, словно рыночная торговка, обиженная покупателем. Мелькало черно-белое оперение, и даже сырая погода не мешала птице выражать негодование.

Надоедливая птица привязалась к группе капитана Радлова час назад, почти в тот же момент, когда разведчики вошли в квадрат, очерченный на сегодня для поисков. Отпугнуть ее не удалось, и с присутствием верещащей птахи пришлось смириться.

Они обшаривали овраг за оврагом, лес за лесом, но даже плащ-палатки не спасали их от сырости. Дождь лил не переставая с середины ночи, и ветви при любом касании щедро делились с людьми влагой.

Сейчас группа отдыхала, собравшись под сенью огромного древнего дуба, где было немного посуше. Сорока умостилась в ветвях и, сверкая бусинками глаз, продолжала выкрикивать ругательства.

– Пальнуть бы в нее, – высказался рядовой Болидзе, с ненавистью глядя на нарядную птицу.

– Ага, и немцам сообщить, что кто-то с оружием вокруг их логова бродит, – лениво отозвался Петр. Он жевал травинку и предавался мрачным размышлениям, стараясь, чтобы пессимизм по поводу поисков не отразился на лице.

– Так она на нас немцев и наведет! – сказал другой солдат, узкоглазый и смуглый. Фамилия его была Моносов, а родом, как знал капитан, был он откуда-то из сибирской тайги.

– Нет, не наведет, – покачал он головой. – Сверхчеловеки эти не привыкли по сторонам смотреть да на всякие мелочи вроде сорок внимание обращать. Гордые шибко.