За спиной слышался стук сапог полковника Перервина. Красивое лицо его было мрачным, левая рука висела на перевязи. Заместитель коменданта по политической части сам вел солдат в атаку, и пуля раздробила ему локоть.

– А здание-то наше не пострадало, – первым нарушил он молчание. – Видать, тут главный немец и сидел… Этот, как его, Беккер.

– Похоже, – вздохнул Благодатов без особенного облегчения, разглядывая дом, на котором не так давно красовалось знамя из алого шелка. Теперь же на фасаде висел черно-белый орел рейха, в жалкой попытке удержаться цепляясь крыльями за карниз.

– Снимите эту гадость немедленно, – бросил генерал-лейтенант одному из сопровождающих офицеров и, не задерживаясь, прошел в здание.

Под ногами захрустели осколки. Немцы, судя по всему, вставили новые стекла, но они не выдержали близкого разрыва мины.

Морщась от скрежещущего звука, Благодатов поднялся по лестнице и прошел в свой старый кабинет. Здесь витал приторный запах немецкого одеколона.

– Фу, как навоняли! – сказал Перервин, входя вслед за командиром.

В одном из шкафов генерал-лейтенант, к своему удивлению, обнаружил полный комплект полевой формы бригаденфюрера войск СС. Не хватало только наград.

– Ничего себе! – усмехнулся Благодатов. – Это, никак, прежний хозяин оставил! В чем же он удирал, интересно? В подштанниках?

– Переоделся, скорее всего, – полковник подошел к окну, поправил перевязь. – И ушел с той группой без знаков различия, которая прорвалась на северо-запад…

– Да, – генерал-лейтенант уселся в кресло. – Жаль, что не удалось их остановить.

– Да там были одни «сверхчеловеки», – Перервин зло оскалился. – Каждый из них танка стоит. Еще навозимся с ними…

Словно верный пес, дождавшийся хозяина, затявкал на столе телефон. Благодатов снял трубку, сказал сурово:

– Слушаю! Что? Через полчаса зайдите!

– Вот чудеса, – проговорил он, опуская трубку на рычаги. – Связь работает!

– Чудес целая куча, – охотно отозвался полковник. – Вон хоть то, что немцы не успели парламент взорвать. Бригаденфюрер, видать, приказ просто не успел отдать, а потом не до того стало. А уж взрывчатки туда напихали – несколько грузовиков!

– Ну и что, разминируют? – спросил Благодатов, хотя по лицу его было видно, что мысли коменданта где-то далеко.

– Да, – Перервин кивнул, затем лицо его исказила странная гримаса, рот приоткрылся, глаза зажмурились.

– Что с вами, Иван Александрович?

– Зевота замучила, – отозвался тот. – Всю ночь на ногах. Поспать бы.

– Нет уж, – жестко сказал генерал-лейтенант, и глаза его за стеклами очков фанатично сверкнули. – Спать нам с вами теперь не скоро придется. Вся Вена, от Флорисдорфа до Зиммеринга, от Венского леса до Лоблау – в наших руках, и нам придется позаботиться о том, чтобы в ней был порядок! Сегодня же мы должны наладить патрулирование улиц, перевезти на старые места администрацию бургомистра и правительство Австрии и начать разборку завалов! А к завтрашнему вечеру все двадцать шесть районных комендатур должны работать!

– Да, тут не отдохнешь, – на лице полковника появилось унылое выражение.

– Вот именно! – генерал-лейтенант величественным жестом поднял руку.

Будто дожидавшийся этого момента телефон зазвонил опять, на этот раз – резко и требовательно, словно намекая тем самым, что беспокоит кто-то из начальства. Прервав выразительное движение на середине, комендант Вены потянулся к аппарату.

Верхняя Австрия, окрестности замка Шаунберг

3 августа 1945 года, 18:18 – 19:48

Проснулся Петр сам. Вопреки прямому приказу командира, его никто не стал будить, хотя до слуха капитана долетал гортанный голос лейтенанта Сиркисяна.

«Вот черти заботливые! – подумал Петр, растирая руками лицо. – Отдохнуть дали!»

Несмотря на суровые мысли, желания сердиться на солдат не было. Несколько часов сна освежили капитана, и в голове ощущалась прохладная ясность вместо привычной в последние дни неподъемной тяжести.

Когда Петр подошел к костру, то был встречен хитрыми ухмылками и запахом готовящейся ухи. В котелке булькало аппетитное варево, являя время от времени то плавник, то рыбью голову с выпученными глазами.

– Уж мы не стали вас будить, – сказал Моносов. – Больно сладко вы спали.

– В следующий раз – под трибунал, – сказал Петр не слишком убедительно. – А рыбы кто добыл?

– Я, – ответил опять сибиряк и потянулся к котелку – помешать. – А чего без дела сидеть? Тут рыба сама на крючок насаживается, не то что у нас, на Енисее…

Моносов вздохнул, и в глазах его на мгновение мелькнула тоска.

– Молодец, – сказал Петр и повернулся к лейтенанту: – Докладывайте, товарищ лейтенант!