Капитан Фьючер вел "Комету" по стрелке радиационного компаса. Они огибали дымящуюся туманность со скоростью, превышающей световую в сто раз.

ТЕМНАЯ ЗАГАДКА

Кэртис Ньютон испытывал непривычное нервное напряжение. И дело было не в страшном одиночестве человека в космосе. Кэртис сознавал, что приближается встреча с самым загадочным местом Вселенной - точкой зарождения. Каким он окажется, неведомый родник, порождающий вещество? В чем тайна дивного естественного зарождения? Удастся ли друзьям вырвать у космоса его волшебную загадку?

"Комета" неслась к огромному черному облаку. Оно покоилось среди сияющих звезд и туманностей как величественное божество, растянувшееся на несколько десятков миллиардов миль. Неожиданно сработала система предупреждения трения. Приборы показывали, что пространство стало плотнее; очевидно, они постепенно погружались в пылевое облако.

– Этого следовало ожидать, малыш, - задумчиво проскрипел Мозг.
– Мы знаем, что вещество зарождается в виде космической пыли, которая потом разносится под давлением света по всем уголкам Вселенной. По мере приближения к месту зарождения плотность пространства будет возрастать.

Чем ближе подходила "Комета" к черному пятну, тем чаще приходилось огибать протянувшиеся рукава пылевых облаков.

– Как ни странно, - проскрипел Мозг, - эти потоки исходят из самого черного облака.

– Я заметил еще более странный феномен, - сказал Кэртис Ньютон.
– Мы почти облетели облако, а стрелка радиационного компаса по-прежнему указывает в его центр.

Ото высказал всеобщее опасение:

– Прыгающие демоны Луны, неужели зарождение происходит внутри облака?

– Логично!
– согласился Мозг.
– В точке зарождения появляется космическая пыль. Естественно, что значительная ее часть не разносится световыми лучами, а скапливается вокруг места зарождения.

– Как будто боги стараются скрыть от нас сердце мироздания, - пробормотал Ото.

Вскоре рассеялись все сомнения. Сколько бы ни кружила "Комета" вокруг черного облака, стрелка радиационного компаса неизменно указывала в его центр.

– Дело осложняется, малыш, - проскрипел Мозг.

– Уж куда сложнее, - откликнулся Ото.
– В этой пылище сам черт ничего не найдет.

Капитан Фьючер не разделял их уныния. Веселый и добродушный в повседневной жизни, в минуты опасности он становился тверже стали.

Рыжеволосый звездолетчик с радостью принимал любой вызов как со стороны людей, так и со стороны природы.

– Зарождение происходит там, - сказал он.
– Значит, туда и летим.

– Вот и отлично, - прогудел Грэг.
– Жаль только, у меня встреча в другой части Галактики. Боюсь, не смогу составить вам компанию.

– Я всегда говорил, шеф, что в трудную минуту он свалит!
– возмутился Ото.
– Ты не переживай, я-то с тобой. Вот только смотаюсь на Луну за протоновым пистолетом и обратно.

Суровый Мозг относился к шуткам друзей скептически.

– Если вы кончили валять дурака, - сердито проскрипел он, - нам действительно пора входить в облако.

– Да пусть подурачатся, Саймон, - примирительно сказал Кэртис, - неизвестно, сколько им еще осталось.

– Вот-вот!
– подтвердил Ото.

Капитан Фьючер внимательно изучал край гигантского черного облака. В одном месте в глубь его уходила узкая полоска чистого пространства. Туда и направил корабль Кэртис Ньютон. Невидимые потоки космических частиц безжалостно швыряли "Комету" из стороны в сторону. Друзьям пришлось пристегнуться к креслам.

– Думаю, дальше пойдет еще хуже, - пробормотал Кэртис.
– Похоже, сама природа не хочет допускать нас к своим тайнам.

С каждым миллионом миль тряска становилась все сильнее. Лишь полная мощь вибрационного привода удерживала "Комету" в устойчивом положении.

Наконец исследователи достигли края гигантского облака.

– Попробуем флюороскопический прожектор, хотя я сомневаюсь, что в такой пыли от него будет толк. Ото, сними крышку с компаса, не исключено, что придется ориентироваться на ощупь.

– Прощай, Вселенная, - простонал Грэг.
– Вот и подошла к концу моя железная карьера.

В следующее мгновение корабль погрузился в черное облако. Наступила кромешная тьма. Флюороскопические прожектора пробивали пылевую завесу на несколько сотен ярдов; дальше все тонуло в водовороте взбесившихся частиц.