– Этот до всего докопается, – сказал Ивар уже внутри. – Иди буди всех, а я закажу завтрак.

Солнце еще только поднялось над домами, когда тиверцы и викинги покинули постоялый двор. Стражники и волхв исчезли, забрав с собой тело. Ивар облегченно вздохнул.

– Где тут конский рынок? – спросил он у Лычко, когда они вышли со двора.

– Вон там, через две улицы, – махнул рукой русич. Киев просыпается поздно, но там все бурлит с самого утра.

Улицы были пустынны, словно путники за ночь перенеслись в другой город или все население Киева вымерло. Ивару эта пустота казалась тревожащей, дурные предчувствия сжимали грудь. Лычко тоже выглядел беспокойным, то и дело оглядывался, хватался за меч.

Свернули – и сразу за поворотом наткнулись на стену щитов. Торчали наточенные копейные древки, утреннее солнце отражалось в десятках шлемов, под которыми виднелись суровые лица.

– Ничего себе! – сказал Эйрик . – Тут что, проход закрыт? Ну так мы обойдем…

Из-за спины раздался слитный топот, лязг. Из неприметных переулков выбегали воины, спешно строились, выставляли щиты. Дорогу к отступлению перекрыли в считанные мгновения.

– А, это нас ловят? – проявил чудеса сообразительности Кари. Его темные брови чуть сдвинулись.

– Уже поймали, – беспечно ответил Нерейд, вытаскивая из ножен меч. – Не зря я вчера точил клинок…

– Что вам нужно? – крикнул Лычко.

– Никак дознались, что из-за нас ночной гость ухайдакался, – негромко заметил Ивар, – хотят выяснить подробности…

Тиверцы и викинги, не дожидаясь его команды, поспешно выстраивались в боевой порядок. Маленький отряд теперь напоминал ежа, свернувшегося в клубок и выпятившего во все стороны иглы мечей и секир.

– Непохоже, – усомнился Лычко. – Это княжеская дружина, а не городская стража.

Стена щитов чуть дрогнула, в образовавшуюся в ней щель протиснулся плечистый всадник на жеребце белом, точно утренний туман. Уздечка блестела серебром, а у седла висела булава, навершие которой размерами превосходило человеческую голову.

– Я воевода Силантий! – раздувая черные усы, свирепо выкрикнул всадник. – Будете ли вы отрицать, что принадлежите к зловредному роду тиверскому?

– Ишь как разговаривает! – восхитился Нерейд. Приятно будет зарубить такого красноречивого!

– Не будем, – осторожно ответил Лычко. – Я стольник князя Бузислава, а со мной моя дружина. И что?

– А то, что невместно тиверцам, врагам союзной нам Степи, – эти слова воевода выговорил с трудом, явно не привыкнув еще к тому, что вчерашние враги вдруг стали союзниками, – обретаться во Киеве! Вы должны покинуть город немедленно!

– Не зря едят хлеб княжьи доносчики, – пробурчал себе под нос Лычко и задиристо ответил: – Но нам нужны лошади!..

– Немедленно! Воля князя! – проорал воевода. Вряд ли ему нравился приказ, который он выполнял, и за громогласностью Силантий прятал недостаток уверенности. – Или мы попросту убьем вас!

Кари гневно заворчал, приподнял дубину, отобранную Соловья-разбойника.

– Эй ты, Сирантий, или как тебя там, – довольно громко сказал Нерейд, – давай драться, а то я что-то устал слушать твой треп!

Воевода побагровел, лицо его стало похоже на усатую свеклу.

– Мы всего лишь купим коней и тут же уедем из города! – кляня про себя несдержанность Болтуна, вступил в беседу дипломатичный Ивар. – А если придется драться, то многие из твоих воинов останутся здесь, а по улице потечет ручей из крови…

– Вы сами захотели битвы! – выкрикнул воевода гневно. Конь его, пятясь, вдвинулся в стену щитов. – Так вы ее получите!

– Стойте!.. – донесся откуда-то звонкий крик. – Не смейте сражаться, а иначе я вас прокляну!

– Это еще кто? – удивился Эйрик.

Сквозь шеренгу княжеских дружинников, перегородивших улицу, кто-то решительно проталкивался.

Полянские воины отодвигались с такой поспешностью, словно через их ряды ломился прокаженный. В спешке напирали на собственных товарищей, чуть ли не отпихивали их в стороны.

На открытое место выбрался тощий юноша. Одеяние волхва висело на нем словно на палке, падающие на плечи волосы обрамляли изможденное лицо, но глаза горели истовой верой.

– Что тебе за дело здесь, волхв?.. – Воевода Силантий от гнева раздулся, точно лягушка перед дождем, усы у него торчали, как у рассерженного кота, а из ушей чуть ли не валил дым.

– Дело мне есть до всего, на что укажут боги, – сказал юноша чистым голосом. – А вы здесь идете против их воли!

– Я слышал о нем, – едва слышно сообщил Зорян, – это безумный волхв Пузий. По годам и чину он мало чего значит, но сказывают, что он слышит веления богов, и даже князь боится с ним связываться…