Шрифт:
– Мне это нравится, - взволнованно сказала она.
– Тут надо остановиться. Мне надо быть уважаемым. А ты не даешь мне остаться уважаемым человеком, - пробормотал он.
– Скажи мне, Бернар, ты со многими женщинами занимался любовью?
– Смешной вопрос.
– Нет. Я хочу, чтобы меня взял мужчина, который умеет это делать, и нежный.
– Нада, в самом деле, ты понимаешь, как это сложно?
– Да.
– Я... я... не может быть речи... чтобы причинить тебе зло. Нам нельзя влюбляться. У меня моя карьера, надо и о моих родителях подумать. Скандал - это несчастье.
– Так ты не хочешь делать этого со мной?
– Конечно хочу, но...
– Бернар, мне совсем ничего от тебя не нужно, кроме твоей нежности, и еще - про-водить чуточку времени вместе. Я хочу красоты. Если ты будешь терпелив, я очень быст-ро научусь. Тебе не надо беспокоиться, что ты разобьешь мне сердце или что я создам те-бе трудности.
– Зачем, Нада, зачем?
– Это долгая история, Бернар, но мне надо знать любовь и я не буду в этом малень-кой девочкой.
Он нервно дернулся.
– Ты добрый и внимательный, мне это нравится, - сказала Нада.
– Давай станем лю-бовниками, а когда будет надо, я упорхну.
– Не смотри на меня, Нада. Я не могу выдержать, когда ты на меня смотришь. Не жми на меня так...
Она рванулась от него.
– Думаю, я приму душ, - сказала она, уходя.
– Нада!
– Да?
– У Отманов вечером официальный обед в индийском посольстве. Их не будет до-поздна.
– Я знаю, - сказала она.
– Я сегодня очень много играла с детьми. Они будут спать как убитые.
– Принимай свой душ. Дверь в мою комнату будет открыта.
Он целовал ее тело и не мог остановиться.
– Ты милый, - сказала Нада.
– Было совсем не так больно, как я думала. Какая же у меня была дурацкая жизнь, что надо было душить такое чудесное. Бернар, ты милый. Ты очень чуткий.
– Это ты, Нада. Как же ты стала такой свободной, такой... такой простой.
– Теперь я буду еще свободнее. И ты можешь попробовать все, всему научить меня. Я хочу всего этого. Дай мне знать, какие места возбуждают тебя, и как тебя возбудить. Я хочу все это делать. Я хочу съесть тебя живьем.
– О да, Нада... да, да, да.
– Входи, Нада, садись, - сказал Хамди Отман.
– Да, сэр.
– Ты вся сияла этот последний месяц, - сказал он, открывая свою коробку с сигарами и приступая к ритуалу обрезания, увлажнения, разминания, зажигания.
– Я очень счастлива с детьми, - сказала она.
– Только с детьми?
Она взглянула в его худое жизнелюбивое лицо, его искрящиеся глаза, чуточку жес-токие, чуточку напряженные.
– Жизнь здесь куда добрее, чем в Акбат-Джабаре. Надеюсь, что и работала я подо-бающе.
– Дети тебя обожают, ты знаешь. Не снимешь ли ты свой платок?
– У меня не так много волос.
– Тебя это беспокоит?
– О нет, но когда люди на меня смотрят, они, кажется, испытывают неловкость.
– Ну так что, снимешь?
Она сдернула его с головы. Волосы уже немного отросли. Это придавало ей вид до-вольно пикантный, даже сногсшибательный.
– Видишь ли, меня это не трогает, - объявил Хамди Отман.
– Ты в сущности исклю-чительно красивая девушка. Отец остриг тебе волосы для скромности, не так ли?
– Да, сэр.
– Ну, а ты не была слишком скромной, не так ли?
– Нет, - ответила Нада без колебаний или признаков тревоги.
Он положил на стол диктофон.
– Ты когда-нибудь видела такую вещь? Знаешь, что это такое?
– Нет.
– Это устройство записывает человеческие голоса. Хочешь послушать свой?
– О том, как я занимаюсь любовью с Бернаром, - напрямик сказала она.
Хамди Отман чуть не подавился своей сигарой. Ее реакция полностью лишила его бдительности.
– Ну, как ты думаешь, понравится твоему отцу услышать это?
– сказал он с оттенком угрозы.
Нада пристально взглянула на него, пожала плечами. Отман долго изучающе рас-сматривал девушку. Она явно нисколько его не боялась и полностью владела собой.
– Есть вакансия высокого поста ЮНРВА в Сирии. Я рекомендую Бернара на эту ра-боту.
– В наказание?
– Это повышение.
– Он знает?
– Да. И готов сейчас же оставить Амман.
– Отлично, господин Отман.
– Ты не выглядишь расстроенной, Нада.