– Дождемся, когда он дойдет до самой воды, тогда и подойдем, – страшным шепотом, от которого внутренности сводило, шипела мне Инка, выдираясь из очередных зарослей малины.

Ян до воды не добрался, он приглядел себе симпатичное бревнышко и уселся на него, устремив взор на закат. С одной стороны, место меня устраивало, оно было не слишком отдалено от центральной части и находилось на виду, и в то же время было достаточно далеко, чтобы любопытным не удалось разглядеть, кто именно там сидит, а тем более подслушать наш разговор. Меня только смущал тот факт, что для бегства у Яна был богатый выбор направлений.

– Если он нормальный, то должен понять, что не сможет все время бегать от нас и рано или поздно ему придется с нами поговорить, – подслушала мои опасения Инка.

– Может быть, он как раз в этот момент продумывает план побега с острова. Видишь, уже и бревно себе присмотрел. Еще десяток таких бревен, и он сможет смастерить себе недурной плот. И вообще, я сильно сомневаюсь, что он нормальный.

Я приготовилась развернуть дискуссию на тему, почему я не считаю людей, стреляющих в темноте в других людей, за нормальных, но тут Ян пошевелился, нагнулся и начал что-то рисовать на песке.

– Вот бы подсмотреть, что он там чертит, – взмолилась чрезмерно любопытная моя подружка.

И, не став дожидаться, когда провидение услышит и исполнит ее просьбу, она плюхнулась на песок и, извиваясь, словно змея, поползла к Яну. Тот настолько увлекся своим занятием, что не обращал никакого внимания то, что делается у него за спиной, к тому же шум волн заглушал шорох песка под Инкиными конечностями. Она почти добралась до Яна, когда тому на шею сел комар. И откуда он тут взялся? Все его сородичи держались подальше от берега, а этот, как назло, решил пролететь над берегом. Комариный укус вывел Яна из ступора, он хлопнул ладонью по шее и посмотрел по сторонам. Конечно, смотрел он по сторонам, но потом, решив, что этого мало, еще и оглянулся и обнаружил у себя за спиной Инку, которая к этому моменту подобралась совсем близко и лежала себе прямо у него за бревном.

– Вы кто? – растерялся Ян.

– Так, просто гуляю, – ляпнула Инка, старательно делая вид, что такой вид прогулок для нее – самое привычное дело. – А ты чего один?

Ян отвернулся и всем своим видом показал, что разговаривать он не желает. Вернее, это мы так подумали, а на самом деле он полез в карман тренировочных штанов, которые у него были надеты под рясой. Несомненно, там было припрятано оружие. Настало мое время; выйдя из кустов практически без ущерба для своей внешности, я деловито и очень быстро зашагала по песку. Этому сильно мешали камешки и сосновые иголки, которые незамедлительно забились мне в туфли и сильно затруднили мою деловитость, но к намеченной цели я все-таки приближалась. Увидев меня, сначала гордо шагающей, а потом кокетливо прыгающей на одной ножке – стремилась извлечь особо дерзкую колючку, – Инка проявила первые признаки беспокойства. И закричала:

– Что ты там возишься, я же с ним одна не справлюсь!

Нервы у нашего киллера и впрямь никуда не годились – ну с чего ему так подпрыгивать на месте и ни с того ни с сего пытаться бежать? Я же ему и слова еще плохого не сказала. Однако он вскочил и сделал несколько прыжков. Но Инка была начеку и львицей набросилась на него, уцепившись за полу его рясы, которая возмущенно затрещала, а сам Ян не удержал равновесия и бухнулся на песок, причем умудрился упасть прямо на свои художества, куда за ним вскоре последовала и Инка, так что разглядеть, что же он там пытался изобразить, было уже невозможно. Инкино любопытство осталось неутоленным. К счастью, Ян оказался достаточно благоразумным, чтобы не сопротивляться – он понял, что его попытка в очередной раз уклониться от разговора не удалась, и уселся на песок. Затем скорбно взглянул на меня и достал из кармана чудом уцелевшие очки.

Красив он был чертовски, и бывают же такие физиономии! Зачем парню такая красота? Его, будь он уродом, кто-нибудь бы пригрел. Но тут я напомнила себе, что передо мной жестокий убийца, который без всякой жалости осиротил сына и мужа, убив маму Веру, но возмущения почему-то не ощутила. Тогда я вспомнила еще, что и в меня этот тип тоже стрелял, но в итоге лишь немного возмутилась – и только. Вот что красота делает. А будь на его месте какой-нибудь коротышка с лысиной, я бы его в порошок стерла, ссыпала в банку с плотной крышкой и доставила бы в ближайшее отделение милиции, поджаривая его по пути на раздобытой по такому случаю зажигалке.

– Поговорим? – спросила я, попытавшись придать своему голосу побольше суровости, но он предательски меня подвел, и вместо холода, от которого у преступника должны были бы поджилки затрястись, в нем прорезались кокетливые нотки.

– Ага, – кивнул Ян, нацепив очки и подслеповато приглядываясь ко мне. – А ты кто?

Вот еще артист!

– Я та, в которую ты стрелял две недели назад, – довольно вежливо пояснила ему ситуацию. – Припоминаешь? Или у тебя столько заказов, что ты и не упомнишь все?

– Что ты?! – замахал на меня руками парень. – Я тогда в первый раз на такое дело решился. – И, помолчав, добавил:

– Ты меня прости, что я в тебя тогда стрелял.

– Да чего там, – небрежно махнула я рукой, словно для меня привычное дело, когда в меня стреляют, даже приятно; раньше я так не думала, черт знает, что со мной делается!

– Я вовсе не в тебя метил, – пояснил Ян, словно это вполне его оправдывало, – У меня был заказ, а ты оказалась в том месте, где я должен был ждать жертву. Фотографию мне дали скверную, к тому же предупредили, что она десятилетней давности, но одежду, в которой будет жертва, описали. Она была похожа на твою, да еще темно было, вот я и принял тебя за нее. Перепугался страшно, что дело провалил, и сбежал. Думал, дело швах. Оказалось, и самом деле швах, но не так, как я полагал. Тетку кто-то другой замочил, а вот ты на меня в милицию накапала.