— Да, и я хочу воспеть вашу красоту в стихах! — признался де Кордова.

Влюбленность особо действовала на него, появлялось вдохновение, желание творить и любить. Любить и творить, одно без другого для него не существовало.

— Вот как, мне еще никто не посвящал стихи, — ответила Челади.

— Ваши мужчины безнадежно глупы, раз не знают любви. Слушайте это о вас: Чернота в зеницах, Расцветала эра, на твоих ресницах, черного размера. О, награда взгляда, Эра гаснет, гаснет, на твоих ресницах, черных и ненасытных.

— Награда? — рассмеялась девушка, — Вы ее достойны, Луис, — и поцеловала его в губы.

Поцелуй был такой силы, что у Луиса, и так с трудом сохраняющего равновесие, потемнело в глазах. Он упал. Очнувшись, увидел над собой Ее прелестное лицо. Голова поэта лежала на коленях Челади.

— Вы устали, Луис, отдохните. Расскажите мне о себе, о Камоэнсе, я никогда не покидала Токат, лишь читала рассказы путешественников о вашей стране, — попросила она.

Луис не мог отказать в такой маленькой просьбе. Приятно кружащаяся голова лежала на коленях богини, что гладила его волосы, душу переполняло счастье, язык охотно отвечал на любые вопросы. Прекрасную Челади интересовало все. О друге-колдуне, зовущемся Гийомом, она тоже спрашивала.

Гийом думал, что янычар отведут его туда, где он с Луисом жил прежде, но путь лежал в противоположную сторону. По дороге маг мельком увидел в зеркале Хамди — бейлер-бея Сеяты — оказывается, он тоже прибыл в столицу, присутствовать на приеме. Радости магу это известие не прибавило.

На душе было неспокойно, предложение султана, теребило душу. Ответ на него не был так уж однозначен. За пять лет, прожитых в Камоэнсе, тот не стал домом — местом, где легче душе, куда тянет вернуться, тем, за что можно и умереть.

Наемный боевой маг был там чужим, изгоем. Верная служба Хорхе не принесла ничего кроме ненужного мертвого золота. Гийом находил общий язык лишь с простонародьем. Знать чуждалась его, ненавидела и боялась.

Тоска одиночества съедала. Те, кого он мог бы назвать друзьями, часто гибли или волей судьбы делались врагами. Пример — Риккардо де Вега, выступивший против кровожадных планов короля и герцога Гальбы.

Что держит его на службе Хорхе? — ощущение нужности. Интерес помогать королю в создании державы.

Алькасар — здесь он будет Драконом — Мессией, живым воплощением высших сил. Его будут любить, ему будут подчиняться. Не предадут, не ударят в спину, не выбросят в помойную яму, когда покажется, что он отслужил свое. Здесь много дикостей в обычаях и порядках, но есть честность, презирается обман, слово, данное врагу, держат.

Помощь Ибрагиму в коренной переделке страны — достойное занятие. Как раз для Мессии.

Его привели к Луису, что развлекался в обществе красавиц-танцовщиц и худенькой девчушки в зеленом платье. Платье на девчушке было сшито на северный манер, но с алькасарскими особенностями. Ткань была тонкой и не скрывала тела — острые соски крепких грудок манили Луиса. Эта Челади еще и отлично говорила по-камоэнски.

Маг присмотрелся и выругался. От Челади и танцовщиц исходил непередаваемый аромат волшбы. Ночные Матери. Матери, что еще не рожали и никогда не родят. Танцовщицы стали виться и около него, кружа голову своими чарами. Султан Ибрагим дал гостям все самое лучшее. В том числе и ведьмочек, умеющих управлять мужчинами, как с помощью чар, так и без них.

Гийом схватил Луиса и вытащил его во внутренний дворик — на свежий воздух, легонько оттолкнув девушек с дороги. Выпитое вино требовало выхода. Мужчины отлили на деревья.

— Гийом, Челади — она богиня! — Луис был изрядно пьян.

— Штаны застегни, — зло оборвал его маг, — Хмель бродит в твоей голове, для тебя сейчас любая баба богиня, если есть две груди — подержаться.

Когда поэт, наконец, справился с крючками и завязками, Гийом отрезвил его заклятьем. Луис упал на колени.

— Как ты жесток! — простонал он, — Я не просил тебя об этом.

— «Богиня» меня разозлила. Забыл уже Изабеллу? Как дрался со мной из-за нее?

— Нет, — поэт нашел в себе силы подняться, — Не забыл. Но Челади — она так же прекрасна, по-своему. Мы далеко от дома, Гийом. И неизвестно вернемся ли? Ты ведь тоже спишь не один, хотя знаю, любишь конкретную особу.

— Люблю, но я не муж ей. И не клялся перед лицом неба о вечной любви и верности. И целовал только в губы и шею, — маг замолчал, вспомнив Ангелу, Камоэнс и предложение Султана Ибрагима, свои сомнения.

— Прости, что срываю на тебе свою злость, Луис. Я не могу тебя ни в чем обвинять. Я никогда не забуду, того, что ты не оставил меня одного, — Гийом крепко поэта, — Иди, веселись. Я скоро к тебе присоединюсь.

Поэт вернулся к танцовщицам, вину и Челади. Маг остался во дворике. Ночное небо над Токатом совсем другое, чем над Мендорой. Другие звезды. Красивые, но другие.