– Все сделаю. Ребята, несите его во взвод, - обратился он к бойцам.

Солдаты поволокли раненого. Сержант остался с нами.

– Я вас провожу, лейтенант.

Мы поднимаемся по тропинке вверх и выходим на дорогу. Первая грузовая машина сразу остановилась. Мы прощаемся с Люськой.

– Юрочка, пока.

Она целует меня в щеку и залезает в кабину.

– Мы еще обязательно увидимся, - слышу ее прощальный крик.

– Что сказал раненый?
– спросил я сержанта, когда мы возвращались обратно.

– Он просил нас отомстить за его смерть.

– Так. И вы будете мстить мне?

– Уезжайте лучше, лейтенант. Поверьте, вы уедете и никто вам не скажет по этому поводу, обидного слова, никто не будет преследовать. Вы профессиональный военный, ваша специальность везде нужна.

– Кроме России...

– Это пока... И там когда-нибудь тоже будет нужна. Ребята говорят, что сейчас в Одессе формируется добровольческий отряд в Югославию, вы еще можете успеть...

– Скажи, за что меня так ненавидят?

– Здесь даже не ненависть, здесь недоверие. Если бы вы не были лейтенантом, а были бы простым бойцом, к вам относились бы лучше. Это наша война и командиры должны быть наши. Для вас ничего не стоит приказать расстрелять абхаза или самому это сделать, но для нас это трагедия, где кровью сплетаются, отцы, братья, сестры, семьи...

– Значит, если бы абхаз убил меня, то все было бы хорошо? А если я убью мерзавца, но абхаза, меня убьют. Это же несправедливо, сержант.

– Здесь о справедливости не говорят. Здесь другая страна и будь Зураб подонок из подонков, но он не затронул крови своего народа и этим уже заслужил себе жизнь и почтение.

Мы идем до штабного домика и теперь молчим, каждый думая о своем. Только у двери сержант вдруг спросил.

– Так вы надумали уехать...?

– Сколько у меня времени, сержант?

– Почти ничего не осталось.

– До утра мы можем подождать?

– Не знаю, но я постараюсь задержать ребят.

Меня трясут за плечо.

– Лейтенант, вставайте, лейтенант, - тихо шепчет голос сержанта, - вам пора уходить.

– А... Сколько время?

– Четыре часа. Через двадцать минут сюда придут друзья Зураба. Уходите.

Я соскакиваю с лежанки, хватаю автомат.

– Спасибо, сержант.

– Если будете живы и когда-нибудь наша страна будет такой же гостеприимной как и раньше, вы все равно не приезжайте сюда. Арсена вам не простят...

Я нащупываю его руку и мы крепко обмениваемся рукопожатием.

– Если я буду жив и может случится, что наши дороги пересекутся, я твой должник, запомни.

– Запомню.

Я ухожу в темноту леса.

Люська лежит на подушках. Вино ее чуть разрумянило.

– Ты точно уверена, что это рук Зураба?
– спрашиваю я ее.

– Я дура. Сама раскрылась, что знаю и помню его.

– Как это было?

– Случайность. Меня подвела, случайность. Телевиденье послало сделать репортаж о работе ГАИ па подмосковных дорогах. Вот я и выехала на пост ГАИ на тринадцатый километр Владимирского шоссе. Все было хорошо. Но ты знаешь, что есть распоряжение мэра Москвы о проверке всех лиц кавказкой национальности. Вот ГАИ в основном этим и занималось. Останавливает оно шикарный "Мерседес", милиционеры вежливо просят пассажиров выйти из машины. Они выходят и я тут и брякни: "Зураб." Он сбрил бороду, стал худее, но остались такие же злые глаза. "Я вас не знаю, девушка." - говорит он. "Меня звать не Зураб, а Давыд Коковани, проверьте мои документы." Капитан милиции сверяет документы и похлопывает ими по ладони, потом обращается ко мне: "Вы его раньше встречали?" "Да." - отвечаю ему.
– "Я его встречала в Абхазии, это известный боевик Зураб по кличке Дракон." "Девушка говорит неправду. Я Коковани и в Абхазии не был, жил всю жизнь в Грузии." Капитан решил прекратить этот спор и отправил Зураба и его компанию в отделение милиции для проверки личности. Я с оператором тоже отправилась туда. Только через час ко мне вышел майор и развел руками. "Мы проверили, это действительно гражданин Коковани, грузин по национальности, сейчас житель Москвы, известный предприниматель, руководитель казино "Орион". К сожалению, вы ошиблись." Так я и уехала с носом. Через два дня после этой встречи, только вышла из дома, как из проезжей машины по мне полоснули очередью из автомата. Пролежала в больнице полтора месяца, теперь переехала домой.

– Куда ранили?

– Пробило легкие вот здесь. Врачи пулю вытащили, но говорят, что только через пол года войду в форму.

– За тобой кто-нибудь здесь ухаживает?

– Мама. Она тебе открывала дверь.

Мы еще немного выпиваем и Люська раскраснелась совсем.

– А знаешь, кого еще я видела?

– Нет.

– Я встретилась здесь с Левоном. Помнишь, твоего помощника в Карабахе.

– Как здесь? Что он здесь делал?

– Левона я встретила в выставочном зале, когда составляла репортаж об армянской графике. Он бесцеремонно подошел, хлопнул меня по плечу и заорал на весь зал: "Люська". Сразу пошел обниматься и целоваться. Зато вечером Левон свозил меня в ресторан, а потом показал свой магазин на Ленинградском проспекте.

– Значит Левон живет здесь и у него свое дело?

– Вот так люди растут...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Я с трудом дозвонился по домашнему телефону до майора Обручева.

– Это я, узнаете?

– Узнаю. Решился значит.

– У вас телефон не прослушивается?

– Черт его знает. Может и прослушивается.

– Да, я согласен. Мне нужно оружие, официально, зарегистрированное. Я начинаю разрабатывать операцию связанную с нашей общей знакомой.

– Так, так. И все же мне надо с тобой встретиться.