Они расположились лагерем посреди пустыни, не рискнув приближаться к казарменному корпусу ближе чем на десять километров. Засевшие в казарме двойники имели в своем распоряжении автоматические средства наблюдения, позволяющие держать под контролем все открытое пространство до линии горизонта, просматривающейся с крыши корпуса. Золотко заверил Кийска, что с такого расстояния подземный ход до казарменного корпуса будет отрыт за полчаса. Хотя подобное утверждение и вызвало у Кийска некоторое сомнение, он не стал высказывать его вслух, решив довериться людям-ящерам, которые, надо полагать, знали, что говорили.

Расстелив на песке принесенные с собой коврики из мха и травы, люди расселись на искусственной зеленой поляне и приготовились ждать.

Золотко и трое его сородичей сидели полукругом, на самом краю растительной площадки, так что могли видеть всех остальных. Лица людей-ящеров, казалось, не выражали никаких эмоций. Они сидели неподвижно, сложив руки на коленях, и только время от времени о чем-то негромко переговаривались между собой. То ли голоса их звучали слишком тихо, то ли говорили они на каком-то диалекте, только электронный переводчик, висевший на золотом медальоне Золотка, даже не пытался переводить произносимые им фразы.

Глядя на легионеров, отобранных центурионом для вторжения в казарму, можно было подумать, что они собрались здесь для веселого пикника. Римляне оживленно разговаривали, размахивая руками и то и дело дружно покатываясь со смеху. Электронные переводчики имелись только у Сервия Плавта и Грахта, который теперь являлся правой рукой центуриона и воспринимал крошечную блестящую коробочку, закрепленную на латах, как знак особого отличия. По тем репликам, что доносились из клипсы электронного переводчика Грахта, можно было догадаться, что легионер рассказывает своим товарищам скабрезные анекдоты. Но то ли электронный переводчик не совсем точно передавал игру слов, то ли юмор во времена Римской Империи был совершенно иным, только Кийск, сколько ни прислушивался к шуткам Грахта, никак не мог понять их соль.

Легионеры, носившие на станции форменные куртки и брюки, перед боем вновь облачились в привычную для себя одежду. От бронежилетов и шлемов с прозрачными забралами, какие обычно используют в бою десантники, римляне решительно отказались. Собственные панцири и круглые кожаные шлемы с широким металлическим обручем и нащечниками казались им куда надежнее. Из оружия легионеры взяли с собой только обоюдоострые мечи и широкие десантные ножи, которые многим из них пришлись по душе. Когда легионеры проникнут в казарму, их жизнь, так же как и успех всей операции, будет зависеть только от их сноровки, быстроты реакции и умения обращаться с оружием, которое должно было оказаться проворнее и смертоноснее автоматических трассеров.

Из состава второй экспедиции на РХ-183, кроме Кийска, здесь присутствовали только Дугин и Леру. Оба ученых пребывали в крайне взвинченном состоянии, что вызывало серьезную тревогу у Кийска. Для Дугина и Леру штурм захваченной двойниками казармы должен был стать первым в жизни боем, и трудно было предугадать, как поведут они себя перед лицом реальной опасности. Перед тем как покинуть станцию, Кийск вручил ученым пистолеты «глок-3» – простое, надежное и удобное в обращении оружие. На этот раз даже Леру не стал отказываться, а послушно опоясал себя ремнем с кобурой. И все же Кийск надеялся, что легионеры сами сделают свое дело и ученым не придется браться за оружие, – ни к чему им это. Оружие – оно ведь действует как наркотик. Раз попробовав, легко можно привыкнуть к тому, чтобы решать все проблемы с его помощью.

Выбрав для штурма казармы легионеров Сервия Плавта, Кийск объяснил это тем, что холодное оружие римлян в ближнем бою куда эффективнее тяжелых, неповоротливых автоматических трассеров. Отчасти это было так. Но при этом у Кийска имелась и еще одна не менее веская причина сделать выбор в пользу римлян. Ему самому не раз уже приходилось вступать в бой с двойниками, и, в отличие от остальных, Кийск не понаслышке знал, насколько трудно бывает нажать на курок, когда видишь перед собой знакомое лицо. Встретившись с ним взглядом, ты невольно теряешь секунду-другую, чтобы убедить себя в том, что это только иллюзия и под личиной человека скрывается порожденное Лабиринтом существо, которому в человеческом языке даже не существует названия. И эти секунды могут стоить тебе жизни. Легионеры, в отличие от десантников, не только не имели друзей среди тех, кто остался в казарме, но даже ни разу не видели никого из них. Кроме того, однажды уже обстрелянные под стенами казарменного корпуса и потерявшие при этом нескольких товарищей, римляне не испытывали сомнений в том, что за стенами казармы их встретят враги. Эти обстоятельства вселяли в Кийска уверенность в том, что в решающий момент ни у одного из легионеров рука не дрогнет.

Казалось, все было продумано до мелочей, и все же какая-то непонятная нервозная напряженность не давала Кийску усидеть на месте. Нынешняя операция с точки зрения расстановки сил выглядела куда предпочтительнее, чем многие из тех ситуаций, в которых Кийску доводилось оказываться прежде. Но никогда еще ему не приходилось руководить столь разношерстной командой, как та, что оказалась под его началом на этот раз. А между тем успех всей операции зависел главным образом от того, насколько четко и слаженно будут действовать все ее участники. Один неверно понятый или неточно выполненный приказ – и все полетит к чертям.

С периодичностью метронома Кийск расхаживал из стороны в сторону, стараясь не думать о совершенно невероятном на первый взгляд стечении обстоятельств, которое привело к тому, что в его отряде оказались двое ученых, никогда прежде не державших в руках оружия, десяток римских легионеров и четверо людей-ящеров, порожденных на свет причудой эволюции, не осуществленной в действительности, в той действительности, которую знал Кийск.

Время от времени Кийск приподнимал небольшой кусочек мха с циферблата часов на левом запястье.