– Значит, даешь "Снежную королеву"?
– весело спросил Кирилкин папа. А я сомневался. Ну ладно, вы тут одевайтесь... Побегу за машиной!..

Мальчики обомлели. Такое неожиданное счастье привалило им! Они едут в театр, да к тому же и на машине!

– Зачем такое баловство?
– укоризненно сказала мама.
– Прекрасно можно и на автобусе...

– Ну что вы, зачем же автобус! Если позволите, я их завтра весь день буду катать на машине!
– воскликнул Кирилкин папа. Вдруг смутившись, он покраснел, в точности как Кирилка, и выскочил на улицу.

Вот тут-то и началась кутерьма. Мальчики принялись наряжаться.

Во-первых, мама потребовала, чтобы немедленно и основательно были вымыты все уши, все шеи, все руки, все носы - одним словом, все, что только может быть вымыто.

Даже Вовка, который не питал особой нежности к мылу и воде, и тот послушался. Он снял школьную куртку, засучил рукава рубашки и принялся так натирать себя мылом, что кусок буквально растаял на глазах.

Затем мама сказала, что она подшила Вове и Пете к их курткам свежие воротнички. Это было принято без особого восторга, но вполне терпимо.

– У меня знаете был какой воротник?
– не утерпел похвастаться Вовка.
– Ого-го, грязнющий!

– А Кирилке...
– Тут мама, с некоторой робостью показав на клетчатый шелковый галстук, сказала, что Кирилке, пожалуй, будет хорошо в театр надеть вот этот галстук.

Против галстука было поднято настоящее восстание.

– Ни за что!
– возмутился Петя.
– Что он, девчонка?!

Кирилка и Вова вежливо молчали. Но по их лицам было видно, что они молчаливо протестуют.

– Нет, как ты не понимаешь?
– немного мягче продолжал Петя.
– Когда человек почти во втором классе, ему никак нельзя с бантиком...

А маме так хотелось! Она достала Петин галстук в зеленую и черную клетку, который ему повязывали еще совсем недавно; не в прошлом ли году?

– Правда, - сказала она, бросив галстук на свой стол с зеркалом, - я забыла, вы уже большие... Ну что ж, тогда не надо...

Но вид у нее при этом был и огорченный и разочарованный.

Кирилка посмотрел на Петю.

– Пусть будет бантик, - сказал он и с решительным видом подошел к маме.
– Пусть.

– Ты думаешь?
– проговорил Петя.
– Думаешь, ничего, если во втором и бантик?

– Так мы же пока в первом!
– став на сторону мамы, крикнул Вовка. Какой такой второй? Первый, вот и весь разговор!

Затем мама всем троим разрешила причесаться папиной головной щеткой и вышла из комнаты.

– А давайте поодеколонимся?
– вдруг придумал Петя.
– Папа после бритья всегда берет одеколон.

Вовка с восторгом согласился.

– Какой брать? Тот или тот?
– спросил он, хватая один из флаконов на мамином туалетном столе.

– Тот, - сказал Петя и тут же закричал: - Другой, другой...

Но было поздно. Половина содержимого флакона уже оказалась на Вовкиных волосах.

– Что же теперь делать?
– испуганно прошептал Петя.
– Это же никакой не одеколон. Это глицерин "Велюр" для смягчения рук.

– А пускай "Велюр"!
– беззаботно сказал Вовка и провел по волосам папиной головной щеткой. И неожиданно его жесткий торчащий ежик улегся в сверкающий парикмахерский пробор.

– Ишь ты какой!
– залюбовался он собой в зеркале.
– Красивенький стал.

Немедленно вторая половина глицерина была опрокинута на макушки Пети и Кирилки. И когда мама вернулась, дело было сделано. Мальчики предстали перед ней, сверкая блестящими глицериновыми волосами.

Мама оторопела:

– Вы с ума сошли! Что с вашими волосами?

Они хотели ей объяснить все по порядку, но не успели. В передней раздался звонок, и вся тройка, горланя и толкаясь, бросилась открывать входную дверь.

Наконец-то он вернулся с машиной, Кирилкин папа!

После небольшой схватки Петя отпихнул в сторону Вову и Кирилку и сам отомкнул замок.

– Ну что?
– крикнул он, широко распахивая дверь.
– Достали?

Но в дверях, мрачно сдвинув брови, стоял не Кирилкин папа, а Лева Михайлов, ученик пятого класса "Б".

Наступило очень неприятное и тягостное молчание. Лева топтался в дверях, не решаясь войти. Три мальчика его пристально разглядывали.

Наконец Петя с трудом выдавил из себя: