Конечно, Петя хотел. Но он прямо опешил: с чего это вдруг Лева решил сделать ему такой неожиданный подарок?

– Только у меня нет карманного фонарика, - сказал он с сожалением.

– Ничего, пригодится... На, возьми!
– И Лева протянул Пете крошечную лампочку, вроде круглой пуговицы.

– Большое спасибо!
– с благодарностью воскликнул Петя, пряча лампочку в карман.
– А я думал, ты на меня обиделся, - тут же выпалил он, слегка краснея.

У Левы вопросительно поднялась правая бровь: за что?

– А помнишь, вчера...
– Петя хитро подмигнул.

Но Лева по-прежнему казался изумленным. Вслед за правой у него подскочила и левая бровь.

– Я? На тебя? Обиделся?
– проговорил он, каждым словом выражая все растущее удивление.
– Да за что же?

– А серию-то я не хотел менять, помнишь? Шведскую!

– А-а-а... ты о марках... Я про них давно забыл. Да и за что же обижаться? Не хотел так не хотел. Это твое дело. Силком меняться не заставишь.

Тут же в знак дружбы и чтобы Петя худого не думал, Лева подарил ему хорошенькую болгарскую марку.

И в дальнейшем Лева был очень внимателен, продолжая выказывать Пете знаки своего покровительства. Петя буквально таял от гордости. Кирилка и Вовка теперь уже были забыты полностью. Смешно думать о дружбе с какими-то первоклашками, когда Лева Михайлов, ученик пятого класса "Б", как равный с равным, целую перемену расхаживал с ним по коридору, а потом еще предложил после занятий вместе идти домой.

– Николаев, - сказал Лева, когда они вышли из школы. Он поглядел на Петю, который шел рядом и изо всех сил старался свои короткие шажки приноровить к его размашистым.
– Хочешь, я буду готовить с тобой уроки?

Ах, как жалел Петя, что не может сказать: "Хочу!" Он прямо с душевной болью сообщил, что уроки они готовят втроем - Кирилка, Вовка и он, Петя.

– Обидно, - проговорил Лева, но в голосе его слышалось откровенное облегчение.
– Очень обидно! В три дня ты стал бы у меня круглым отличником. У тебя были бы одни пятерки!

И снова Пете с сожалением пришлось сообщить, что он давным-давно круглый отличник. Кирилка и тот время от времени теперь получает четверки, а по арифметике у него даже пятерка, хотя ему ужасно мешают кляксы. Что касается Вовы Чернопятко, то он тоже перейдет во второй класс если не совсем круглым, то полукруглым отличником, особенно если станет хорошенько обо всем думать, не делать "тяп-ляп" и если...

– Ладно!
– оборвал его Лева.
– Тогда айда завтра на каток. Хочешь вместе?

Наконец-то Петя мог сказать:

– Хочу.

– Ты фигурять умеешь?

– Не-ет, - сказал Петя.

– Гм... А какие у тебя коньки?

– "Динамы"!
– гордо ответил Петя.
– Прямо к ботинкам приклепаны... Мне папа к елке подарил.

– Эх! Разве на таких катаются!
– с презрением проговорил Лева.
– Вели матери хоккейные купить. Я своей так и сказал: "Купишь хоккейные, буду учиться на одни пятерки!" Живо как миленькая помчалась в спортивный магазин и купила. Вот как дела делаются!

Петя молча и с удивлением посмотрел на Леву. Потом твердо сказал:

– Нет, со своей мамой я так разговаривать никогда не буду.

– Ну и дуралей! До десятого класса будешь на своих "снегурочках" гонять.

– У меня "динамы", - обиделся Петя.
– Это разница.

– А по-моему, никакой, - отрезал Лева.
– Ну ладно, значит, завтра в шесть на катке? Пока.

– До свидания!
– сказал Петя и помахал Леве на прощание рукой.

Но не успел он отойти и нескольких шагов, как Лева его окликнул:

– Николаев, поди-ка сюда!

Петя повиновался.

– Николаев!
– Лева теперь говорил не только значительным, но и торжественным голосом.
– Ты умеешь держать язык за зубами?

– Не знаю...
– Петя растерянно заморгал.
– Не знаю...

– Говори честно: умеешь или не умеешь?
– Глаза у Левы засверкали, и Петя понял: сейчас произойдет что-то совершенно необычайное.

– Я попробую, - пролепетал Петя.

– Поклянись, что никому, ни одному живому человеку в мире не расскажешь о той великой тайне, которую я тебе открою.

У Пети захватило дыхание. Он поспешно сказал:

– Честное благородное...

– Нет, тут нужна настоящая клятва. Повторяй за мной...
– И Лева начал говорить медленным зловещим голосом: - Пусть меня убьет гром...

– Лева, - Петя с робостью попытался поправить Леву, - мама говорила: гром никогда не убивает, а только молния...

Глаза у Левы вдруг стали злыми, и он процедил сквозь зубы:

– Если я говорю гром - значит, гром! И не смей со мной спорить. Понял? Ну, повторяй!