Пока говорил, он непрестанно гладил лягушку, она перевернулась на ладони кверху пузом, блаженно шевелила лапами. Олег сказал несколько слов, от которых у Томаса мурашки помчались по спине, обгоняя друг друга, бережно посадил пузатое земноводное на камешек, снова сказал что-то негромко, но настойчиво.

Лягушка вздохнула, переступила с лапы на лапу, устраиваясь на камне поудобнее, раскрыла пасть. Томасу показалось, что лягушка смотрит на калику с укором, но лишь еще раз вздохнула, квакнула негромко, прочищая горло, квакнула громче, а потом выдала такую жуткую трель, что Томас пошатнулся и невольно отступил на шаг, будто невидимый кулак ударил в железную грудь.

— Еще, — попросил Олег настойчиво. — Еще, моя красавица... И побыстрее, а то нас сейчас накроет.

— Она царевна? — спросил Томас. Смерч вроде бы остановился, но лишь затем, чтобы подождать каких-то красных мух, что в великом множестве вились по обе стороны. Присмотревшись, Томас с холодком узнал крылатых чертей. Их было настолько много, что не нужно быть великими воинами, достаточно навалиться разом, чтобы раздавать обоих.

Олег отмахнулся с пренебрежением:

— Брось. Как будто небеса различают кто из нас царь, кто не царь.

— А лягушка?

— А лягушка...

Далекие раскаты прервали его слова. С противоположной от гор стороны наползала тяжелая туча, среди темнобагровых глыб метались злые молнии. Томас со страхом видел, как из черноты выстреливали огненные копья, и там, куда попадали, дымилась земля, вспыхивал огонь, а земля становилась спекшейся, горелой. Вслед за молниями двигалась серая стена дождя.

— Лягушка? — спросил он неверяще.

— Она, — подтвердил Олег. Взгляд стал острым. — Ее бог любит, всегда у него дождя выпросит... Разве у вас не так?

— Так, — подтвердил Томас. — Когда лягушки квакают, всегда потом дождь... А молния не прибьет?

— Не можешь отбить мечом? — удивился Олег. — Тогда уворачивайся, если такой неуклюжий.

Стена дождя приблизилась, похожая на падающую гору. Томас сжался, ожидая чудовищный удар, но когда на плечи и голову обрушилось море ледяной воды, всерьез испугался, сможет ли подняться под такой тяжестью. Мелькнул мокрый, как тюлень, калика, исчез в грохоте дождя, грома, блеске молний. Томас побежал следом, спотыкаясь на мокрых камнях, падал, но звон железа тонул в грохоте грома, оглушающем шуме дождя, а когда вбежал на открытое место, ноги задевали брошенные молоты, стальные клинья, крюки.

Он старался не приближаться к скалам, там в норах и под каменными навесами укрылись от ливня надсмотрщики и невольники, такой дождь не длится долго, а калика, наверное, уже давно на той стороне...

Ноги подкашивались, он чувствовал, что уже потерял направление. За спиной быстро светлело, грохот обогнал, туча ушла вперед, там вздымалась пыль и блистали багровые молнии, но сколько не оглядывался, не видел ни чудовищного смерча, ни огромной стаи крылатых зверолюдей с трезубцами.

Вздрогнул, когда сзади раздалось мощное:

— Ну и прешь... Еле догнал!

Томас огрызнулся, скрывая невольный испуг:

— Не прохлаждаться пришли.

— Да уж, жарковато... Но мы почти пришли. Вон там чернеет стена, а в ней дыра, куда верблюд пройдет. Там и есть Ченнир.

Томас в удивлении озирался:

— А как же... желтый дым?

— Был желтый, — успокоил Олег. — Только в темноте он серый. Да и смешивался с другими. Вперед!.. Будет и еще дым, не переживай.

Каменная стена уходило в темное небо, слабые блики мерцали на острых гранях, все оставалось в тени. Томас забеспокоился, что уже миновали щель, ни черта не видно, калика хладнокровно заметил, что цвет еще как-то можно объяснить, но запах скрыть труднее. Томас не понял, при чем тут запах, но через пару шагов ноздрей коснулся гадостный аромат, смутно знакомый, калика довольно хмыкнул, указал Томасу на меч, а сам перехватил посох обеими руками.

Впереди прямо из каменной стены, так показалось, тяжелыми волнами выкатывался дым. Он не поднимался выше колена, тяжело расползался неспешными волнами, растекался, постепенно разжижаясь, просачиваясь в углубления, заполняя ямки и впадины.

Олег пощупал стену, Томас видел как в одном месте рука калики внезапно провалилась в камень. Сердце оборвалось, но Олег обернулся, молча кивнул, навалился на камень... и пропал. Томас, страшась колдовства, но еще больше страшась остаться один, без друга, хоть и язычника, бросился на скалу с такой поспешностью, что не угадал место, грянулся о настоящий камень. Сам содрогнулся от удара и жуткого лязга, со второй попытки проломился сквозь призрачное марево, едва не сбил с ног Олега, тот ожидал по ту сторону призрачной завесы.

— Тихо, — прошипел Олег. Он стоял в узком проходе, шагах в пяти дальше щель расширялась, но ее перекрывала настоящая дверь, из дубовых досок, медные полосы крест-накрест, массивный засов. Олег указал на дверь. — Я чую, он там...

Томас открыл перед дверью рот, но Олег с силой ткнул в бок:

— С ума сошел?

— А что, — возразил Томас. — Это не по-рыцарски врываться, не предупредив. Все-таки там не простолюдин...

— Эх...

Олег покачал головой, знаком показал, что когда окажутся в помещении, каким бы оно не было, он, Томас, должен мчаться направо и рубить всех, кого встретит. А сам калика пойдет налево.