– Понимаю, – удрученно кивнул метельщик.

– Будь здоров, Пергалезыч, – махнул на прощание рукой Фредриксон.

– И вам того же, – ответил метельщик.

Новоявленные архангелы не успели еще и с места сойти, а Пергалезыч уже снова сосредоточенно мел крышу. Как будто и не было рядом двух незнакомцев, спустившихся с небес.

Переглянувшись молча, Фредриксон и Вениамин быстро и тихо скользнули за чуть приоткрытую дверь. Сразу же за дверью начиналась лестница, ведущая вниз.

Только на предпоследнем пролете агенты встретили санитара, одетого в форменную куртку болотного цвета с накладными карманами и стоячим воротничком. Санитар с интересом посмотрел на незнакомых людей. Но, судя по всему, вид агентов не внушал специалисту опасения за состояние их психики, и санитар неспешно проследовал мимо.

Оказавшись на улице, Вениамин безошибочно выбрал нужное направление, и вскоре агенты вышли на угол Бейкер-штрассе и Модем-стрит, откуда открывался восхитительный вид на обшарпанную дверь кабака «Бивис и Батхед» и где нес свою бессменную вахту виршеплет Лука Голослов.

Виршеплет сидел на корточках, привалившись спиной к стене, и грустно созерцал безлюдную улицу. Лютня, украшенная новой голографической наклейкой с изображением томной красотки явно внеземного происхождения, тоскливо стояла рядом.

Едва завидя агентов, виршеплет тут же вскочил на ноги и замахал руками над головой.

– Эй! – закричал он во всю глотку, хватаясь за лютню, точно утопающий за спасательный круг.

– Кто это? – спросил Фредриксон.

– Местный самородок, – процедил сквозь зубы Вениамин. – Живет в интерфонной будке, сохнет по китаянке и между делом сочиняет вирши.

– Да ну? – Фредриксон с интересом посмотрел в сторону Голослова.

– Вот только подходить к нему не советую! – предупредил Вениамин.

Но этого и не требовалось – подхватив беспомощную лютню, виршеплет уже бежал в сторону прохожих, должно быть, рассчитывая очаровать их своим пением и перехватить пару грошей. Узнав же Вениамина, Голослов расцвел, словно ландыш майским днем.

– Буэнос диос, генацвали! Куйдас кяси кяйб?

– Шо вы хочите, молодой человек? – неприязненно глянул на виршеплета Вениамин.

– Вот те на! – взмахнул лютней Лука. – Никак не признали? Я ж Лука, – виршеплет хлопнул себя ладонью по груди. – Лука Голослов. Нас с тобой пару дней назад Сид познакомил!

– И шо с того? – взгляд Вениамина окатил виршеплета ледяным холодом.

– Ну як же… – растерялся Лука. – Мы же теперь вроде як приятели… Сыберы вроде як…

– Вот индид, шо вроде як, – усмехнулся саркастически Вениамин.

Голослов хлопнул глазами и растерянно приоткрыл рот.

– Вениамин, ты не прав, – вмешался в разговор Фредриксон.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивленно посмотрел на ИскИна Обвалов.

– Нельзя же так с людьми, Веня, – с укоризной покачал головой Фредриксон.

– А как с ним можно? – небрежный кивок в сторону виршеплета.

– Ну, я не знаю, – развел руками ИскИн. – Лука к тебе по-человечески, а ты рычишь на него, аки тать какой.

– Во-во! – поддержал Фредриксона виршеплет.

– Фредриксон, – устало посмотрел на напарника Вениамин. – Я поэзу этого виршеплета уже слышал.

– Он же не стихи пришел читать, – мягко, по-отечески улыбнулся виршеплету ИскИн.

Улыбкой своей он будто спрашивал Голослова – у тебя ведь нет никаких дурных намерений? Так ведь, камрад? И одновременно как бы подсказывал ему нужный ответ. Но виршеплет оказался не столь прозорлив, как рассчитывал Фредриксон.

– А шо! – гордо вкинул срезанный подбородок Лука. – Я могу и вирши прочесть, и песню слабать, и сплясать, коли треба!

– Треба тебе это? – насмешливо посмотрел на друга Вениамин.

Фредриксон сделал неопределенный жест рукой. По всему видно было, что слушать авторские песни или смотреть народные пляски настроения у него не было, но в то же время ИскИн не хотел обижать отказом общительного виршеплета.

– А тебе шо треба? – спросил у Голослова Вениамин.

– Грошей бы чуток, – осклабился в похотливой ухмылке Лука.

– Перебьешься, – ответил с последней прямотой Вениамин.

Лука спорить не стал.

– А виршу новую послухаешь?

– В другой раз, – отрубил Вениамин. – Еще вопросы маешь?

Лука задумался. Спросить ему, судя по всему, было нечего, а отпускать прохожих не хотелось. Скучно было стоять целый день на углу – не спеть, так поболтать хотя бы.

– Но то цо? – поторопил виршеплета Обвалов.

– Где Сид, не ведаешь? – спросил первое, что пришло в голову, Голослов.

– На Мусорном острове, – честно ответил Вениамин.