– Я так и разумел, – грустно кивнул Лука. – Сидору одна дорога была – на Мусорный остров. Шебутной он больно.

– Все, будь здоров, – хлопнул Голослова по плечу Вениамин.

Лука проворно ухватил Обвалова за рукав.

– Эй, а вы сейчас куда?

– В «Бивис и Батхед», – взглядом указал на дверь кабака Вениамин.

– А меня с собой не возьмете? – с надеждой заглянул в глаза ему виршеплет.

– А на фига ты нам нужен? – вопросом на вопрос ответил Вениамин.

Фредриксон вновь укоризненно качнул головой, но на этот раз ничего не сказал – видно, ему тоже не очень хотелось оказаться за одним столиком с Лукой Голословом.

Вопрос, заданный Вениамином, поставил виршеплета в тупик.

– Разумеешь ли, – медленно произнес он, оглаживая ладонью затылок. – Виршеплет являет собой предмет, чья ценность заключается в его потенциале. Ты ведь можешь даже не подозревать, какие страсти кипят в душе художника.

– Нет в тебе страсти, Лука, – тоскливо вздохнул Вениамин. – И потенциала в тебе маловато, иначе не сбежала бы твоя подружка из интерфонной будки.

– Хотел бы я тебе ответить, – запрокинув голову, Голослов посмотрел на небо, на плывущие по нему облака, на птиц, перелетающих с крыши на крышу. – Да шо толку, ежели ты скучен и меркантилен?

Вениамин усмехнулся и еще раз похлопал Луку по плечу.

– Делом займись, дурилка. А то корчишь из себя невесть что, а годы уходят.

Сказал и, ни на кого не глядя, зашагал по направлению к кабаку.

ИскИн сочувственно улыбнулся Голослову.

– А! – безнадежно махнул рукой виршеплет и поплелся на свое обычное место.

Вениамин распахнул дверь кабака и сделал шаг в сторону, пропуская Фредриксона вперед.

С прошлого раза здесь ничего не изменилось. За стойкой, уныло подперев рукой голову, стоял списанный ИскИн восьмого поколения. За дальним столиком сидели двое выпивох, один из которых что-то старательно втолковывал своему приятелю, который сладко спал, положив голову на стол. На месте был и Жан-Мари Канищефф, одетый в неизменный комбинезон, расцвеченный масляными пятнами, вытертый на коленях и локтях и в нескольких местах прожженный. Чистильщик стоял возле музыкального автомата, такого же старого, как ИскИн за стойкой, и увлеченно барабанил по клавишам, в ответ на что автомат выдавал странные звуки, отдаленно напоминавшие вдохновенное пение агента Обвалова на крыше сумасшедшего дома.

Увидев знакомых, Жан-Мари заулыбался. Ударив напоследок музыкальный автомат ногой, Канищефф бодро зашагал к столику, за которым сидел до того, как возжелал приобщиться к прекрасному.

– Пятьсот песен и нечего слушать! – с праведным негодованием сообщил он Фредриксону с Вениамином, после чего сделал приглашающий жест рукой. – Седайте, бади, нынче Жан-Мари угощает!

– По какому случаю? – поинтересовался Вениамин, присаживаясь на стул.

Опершись руками о край стола, Канищефф наклонился вперед и свистящим полушепотом произнес:

– Табачок ваш загнал, сыберы!

– Удачно? – спросил Фредриксон.

– Более чем, – Жан-Мари многозначительно помахал зажатой меж пальцев кредитной карточкой. – Шо пить будете?

– Я, пожалуй, воздержусь, – отказался от предложения Вениамин, вспомнив вкус пива, которое он попробовал в «Бивисе и Батхеде» в прошлый раз.

– А я и подавно, – подержал напарника ИскИн.

– Не по-людски это, Ральфович, – недовольно прищурил здоровый глаз Жан-Мари. – Раз угощают – треба выпить.

– Давай-ка лучше поговорим, Жан-Мари, – Вениамин легонько похлопал ладонью по столу, приглашая чистильщика присесть. – Бизнес у нас к тебе.

– А, ну тады конечно, – Канищефф сел на стул и приготовился слушать.

Ясный перец, ежели Вениамин завел разговор о деле, знать, гроши снова в карман потекут. Да и спиртяшка, которую наливал ему Фредриксон, пришлась чистильщику по вкусу – все ж таки благородный напиток, а не та дрянь, что в кабаке подают.

Фредриксон время от времени осторожно поглядывал через плечо на замершего за стойкой ИскИна. Для него увидеть ИскИна восьмого поколения было все равно, что для человека встретиться с питекантропом.

Готовясь к серьезному разговору, Вениамин откинулся на спинку стула, вытянул ноги и сложил руки на животе.

– Говорят, Жан-Мари, – степенно начал он, – что Юксаре перед тем, как его на Мусорный остров отправили, подарочек тебе сделал.

– Хай ну? – изумленно вскинул брови Канищефф. – И хто ж такое гуторит?

Резко подавшись вперед, Вениамин навалился грудью на стол.

– Скажешь, нет?

– Найн, – уверенно тряхнул головой Канищефф.

Фредриксон с Вениамином быстро переглянулись. Дело принимало дурной оборот. Выходило, что либо Юксаре их обманул, либо Канищефф не желал сознаваться. Но Юксаре не мог знать о ежике, которого подарил агентам Жан-Мари. Если, конечно, ему не рассказал об этом Сидор. Тогда что же получается? Кто кого дурачит?

– Слухайте, бади, – изуродованное лицо чистильщика перекосила улыбка, способная повергнуть в ужас идейного каннибала. – А вы, случаем, не о той игрушке гуторите, шо я вам презентовал?

– Так этого ежа тебе Юксаре подарил? – мгновенно насторожился Вениамин.

– Найн, – Канищефф поставил руку локтем на стол для того, чтобы продемонстрировать агентам указательный палец с обломанным ногтем. – То был не еж. Ежик должен быть колючим.

– Да какая, на фиг, разница! – взмахнул рукой Вениамин. – Еж – не еж! Это игрушка Юксаре?