Шрифт:
– Позавтракать? А что ж, спасибо...
Молодой человек поискал глазами свободного места. Взгляд его остановился на столике, где сидели Александра Сергеевна и Ленька. Радостная улыбка шевельнула его губы. Несколько секунд он колебался, потом подошел, поклонился и сказал:
– Здравствуйте. Как поживаете?
– Благодарю вас, - ответила Александра Сергеевна.
– Все более или менее благополучно. А как ваши дела?
Молодой человек покосился на соседний столик.
– Да так. Пока что похвастаться не могу. Паршиво.
– Пробовали что-нибудь предпринять?
– Пять раз пробовал.
– Были в городе?
– Был. И вчера вечером и сегодня... Ничего не вышло.
В это время опять распахнулась дверь, и в ресторан вошла с улицы группа вооруженных людей. Среди них был и молодой Поярков. Ленька не сразу узнал его. От вчерашнего щегольского вида подпоручика ничего не осталось. Фуражка с трехцветной кокардой была смята и сидела слегка набекрень. Сапоги запылились. Верхняя пуговица френча была расстегнута. Спутники его были не все военные, но все с оружием. У очень высокого и очень бледного студента-демидовца на поясе висело несколько гранат. Два штатских бородача (в одном из них Ленька с удивлением узнал вчерашнего соседа по подвалу) были вооружены охотничьими ружьями.
– Не стойте здесь, у всех на виду, - сказала Александра Сергеевна белокурому. Тот подумал, поклонился и отошел в дальний угол, где за столиком под искусственной пальмой старичок в золотом пенсне читал газету.
– Мама, - сказал Ленька.
– А кто он такой?
– Я не знаю, кто он такой, - ответила Александра Сергеевна.
– Но было бы лучше, если бы он ушел отсюда совсем.
– Куда же ему идти? Ведь дядя его уехал!
– Какой дядя?
– Ты же сама говорила...
– Ах, оставь, пожалуйста! Никакого дяди у него нет.
– Как нет? И в Америке?
– Послушай, Леша. Ты уже не маленький. Пора бы тебе разбираться в некоторых вещах.
Вошедшие военные тем временем сгрудились у буфетной стойки.
– Пить, пить... Умираем от жажды, отец, - говорил молодой Поярков, снимая фуражку и вытирая рукавом вспотевший лоб.
– Сейчас, Николашенька, сейчас, - суетился хозяин.
– Чем угощать-то вас, защитнички вы наши?.. Крюшончика... лимонада... кваску? Да что же вы стоите, господа, вы присаживайтесь, пожалуйста!
– Некогда, папа, - буквально на двадцать минут отлучились.
Хлопали пробки. Шумно шипел в стаканах лимонад. Люди жадно тянулись к стаканам, опрокидывали их залпом. Их окружили, расспрашивали:
– Ну, что? Как?
– Отлично, отлично, господа, - говорил молодой Поярков, с трудом отрываясь от стакана.
– Но все-таки, по-видимому, еще идут бои?
– Какие там бои!.. Остатки добиваем.
– Но ведь и вчера говорили, что остатки.
– Рабочие Корзинкинской фабрики обороняются, - картавя, говорит студент-демидовец.
– Как рабочие? Значит, рабочие не поддерживают восстания?
– А вы что думали?.. Наивная душа!..
– Какие там рабочие!
– сердито бормочет бородач.
– Коммунисты, главари сражаются. А рабочий люд - он за порядок, за учредиловку, за старую власть.
– Ладно, папаша, - смеется молодой Поярков.
– Публика тут все своя. Нечего, как говорится, пушку заливать...
– Позвольте! Это почему же вы так выражаетесь: "пушку"?
– Скажите, а Тверицы освобождены?
– Простите... господин подпоручик, - а правда, что американцы и англичане высадились в Мурманске?
– Господа... Не мешайте людям пить. Люди, можно сказать, кровь проливают, а вы...
Александра Сергеевна отставила стакан, машинально расстегнула сумочку, но, вспомнив, что платить за завтрак не надо, защелкнула ее, подумала и сказала:
– Ну, что ж, пойдем, мальчик?
– Куда?
– Попробуем устроиться в номере.
Они не успели отойти от столика, как за окном на улице послышался какой-то шум. Леньке показалось, что застучал пулемет. Но, оглянувшись, он увидел, что ошибся. По площади, со стороны бульвара, на полной скорости мчался мотоциклет. Лихо обогнув площадь, он круто развернулся, с грохотом вкатился на тротуар и остановился перед тем самым окном, у которого только что сидел Ленька. Крепкий запах бензина приятно ударил в нос. Не слезая с седла, человек в кожаном шлеме облокотился на подоконник, поднял на лоб очки, заглянул в ресторан и с одышкой, как будто мчался он сам, а не мотоциклет, произнес:
– Господа! Ура! Могу сообщить радостную новость. Только что получено сообщение... что частями Добровольческой армии... взята Москва!
Люди ахнули.
– Ура-а!
– подскочил за прилавком хозяин.
Все, кто сидел, быстро поднялись.
"Уррра-а-а-а!" - загремело под сводами гостиницы.
Ленька взглянул на мать. Александра Сергеевна молчала. Лицо у нее было такое испуганное, столько тревоги и страха было в ее глазах, что мальчик и сам испугался. Он проследил за ее взглядом. Она смотрела попеременно то в угол, то на буфетную стойку.