– Некогда все!
– отвечал Салов, в одно и то же время ухмыляясь и нахмуриваясь. Он никогда почти не ходил в университет и все был на первом курсе, без всякой, кажется, надежды перейти на второй.

– Ну, батюшка, - обратился он как-то резко к Неведомову, ударяя того по плечу, - я сегодня кончил Огюста Конта [41] и могу сказать, что все, что по части философии знало до него человечество, оно должно выкинуть из головы, как совершенно ненужную дрянь.

– Уж будто и совсем выкинуть из головы?
– спросил Неведомов несколько насмешливо.

– Выкинуть-с!
– повторил Салов резким тоном, - потому что Конт прямо говорит: "Мы знаем одни только явления, но и в них не знаем - каким способом они возникли, а можем только изучать их постоянные отношения к другим явлениям, и эти отношения и называются законами, но сущность же каждого предмета и первичная его причина всегда были и будут для нашего разума terra incognita" [144] .

– Кант [42] почти то же самое говорит, - возразил, как бы в некотором недоумении, Неведомов.

– Сделайте милость!
– почти закричал на него Салов.
– Ваш Кант положительнейшим образом признавал и все эти субстанции, точно так же, как Гегель [43] выдумал какого-то человека как микрокосм, - все это чистейшая чепуха! Помилуйте, одно это, - продолжал кричать Салов, как бы больше уже обращаясь к Павлу: - Конт разделил философию на теологическую, метафизическую и положительную: это верх, до чего мог достигнуть разум человеческий! Теология, говорит, есть форма мышления полудиких народов, метафизика есть переходный период, и наконец позитивизм есть последнее слово здравого, незатуманенного ума человеческого.

Неведомов, при этих словах Салова, усмехнулся.

– Чему вы смеетесь? Чему?
– обратился к нему Салов с азартом.

– Тому, - отвечал тот кротко, - что нельзя же, прочитав первую попавшуюся под руку философскую систему, уничтожить и почеркнуть ею все прочие.

– Нет-с, можно, если она удовлетворяет всем требованиям моего ума. Ведь, не правда ли, что я прав?
– обратился Салов прямо уже к Павлу.
– Вы, конечно, знаете, что отыскивают все философии?

– Начало всех начал, - отвечал тот не без улыбки.

– Начало всех начал, - повторил Салов.
– А Конт им говорит: "Вы никогда этого начала не знали и не знаете, а знаете только явления, - и явления-то только в отношении к другому явлению, а то явление, в свою очередь, понимаете в отношении этого явления, - справедливо это или нет?

– Это, может быть, и справедливо, - произнес Павел, - но я совершенно несогласен с вами касательно теологии, которая присуща и самым образованным народам.

– Да, ее терпят для мужиков везде - даже и умные англичане, - возразил Салов.

– Кроме того, - продолжал Павел, как бы не слыша его замечания, - ее необходимость доказывается общим верованием всех народов.

– Что-с?
– спросил его вдруг Салов.

– Необходимость теологии доказывается общим верованием народов, повторил Вихров уже сконфуженным голосом.

– Послушайте, - начал Салов тоном явного сожаления, - я буду с вами говорить о философии, а вы будете мне приводить доказательства из катехизиса.

– Что ж такое?..
– больше уже бормотал Павел. Он сам очень хорошо понял, что не совсем удачно выразился.

– Это доказательство вовсе не из катехизиса, а, напротив доказательство истории, - поддержал его Неведомов.
– Существование везде и всюду религии есть такой же факт, как вот этот дом, эти деревья, эти облака, - и от него никакому философу отвертеться нельзя.

– Действительно факт, - подхватил Салов, - но только болезненный.

– Не может же болезнь быть всеобщей, - возразил, пожимая плечами, Неведомов, - во всех эпидемиях обыкновенно более половины остается здоровыми, а тут - все...

– А, это уж, видно, такая повальная на всех!
– произнес насмешливо Салов.
– Только у одних народов, а именно у южных, как, например, у испанцев и итальянцев, она больше развивается, а у северных меньше. Но не в этом дело: не будем уклоняться от прежнего нашего разговора и станем говорить о Конте. Вы ведь его не читали? Так, да?
– прибавил он ядовито, обращаясь к Неведомову.

– Нет, не читал, - отвечал тот спокойно, - да и читать не стану.

– Почему же это он лишен будет этой чести?
– спросил Салов насмешливо.