Шрифт:
– С тобой он скучал, а со мной не будет! Не правда ли?
– спросила Татьяна Васильевна Бегушева.
– Конечно, - подтвердил тот и потом вдруг встал: ему уж надоело дурачиться.
– До свиданья!
– сказал он.
– Куда же вы?
– спросила Татьяна Васильевна почти с испугом.
– Спать хочу!
– При таком интересном разговоре... спать идти, - возразила обиженным голосом Татьяна Васильевна.
– Разговор очень интересен, но спать все-таки надо.
– А если вы такой любитель сна, то я вас не возьму с собой в Европу!
– Очень жаль!
– сказал Бегушев и перешел на самое отдаленное кресло.
Генерал в душе благодарил бога, что разговор между Бегушевым и его супругой кончился, не приняв чересчур острого характера.
Бегушев, улегшись на кресло, притворился, что заснул, а Татьяна Васильевна начала читать духовный журнал, чем она постоянно утешала себя, встречая в людях или неблагодарность, или непонимание.
Поутру генерал, отличным образом проспавши всю ночь и видя, что Татьяна Васильевна, измученная чтением, наконец, заснула, пошел пить кофе и даже разбудил для этого Бегушева.
Тот пошел с ним.
– Вы до Москвы только едете?
– спросил Бегушев генерала, когда они уселись за стол.
– Нет, до Троицы, - жена там говеть будет.
– И вы будете говеть?
– Буду, конечно!
Все это генерал говорил очень невеселым голосом.
В московском вокзале Татьяну Васильевну встретили: грязный монах с трясущейся головой, к которому она подошла к благословению и потом поцеловала его руку, квартальный надзиратель, почтительно приложивший руку к фуражке, и толстый мужик - вероятно деревенский староста; все они сообща ее и генерала усадили в карету. С кузеном своим Татьяна Васильевна даже не простилась - до того она рассердилась на него за быстро прерванный им накануне разговор.
Глава X
Вскоре по возвращении Бегушева в Москву у него в доме, сверх графа Хвостикова, появилась еще новая жилица. В самый первый день, как он приехал и едва только успел немного отдохнуть с дороги, к нему вошел Прокофий и с глупо-глубокомысленным видом проговорил:
– Ваша сестрица Аделаида Ивановна здесь!
– Ты почему знаешь?
– Они с месяц еще тому назад заезжали и приказывали, чтобы когда вы приедете, прислать им сказать.
– Где ж она живет?
– спросил Бегушев.
– Да тут... так... в каких-то комнатках, у дьячка.
– У какого дьячка?
– Как этот приход, не помню... недалеко от нас!.. Зеленая этакая церковь...
– бестолково объяснил Прокофий.
– Но зачем сестра приехала сюда?
Прокофий придал еще более глубокомысленное выражение своему лицу.
– Надо быть, для свиданья с вами, и там тоже... Мало ли что они говорили, разве их разберешь!
– Поздравляю!.. Слов человеческих начинаешь уж не понимать!..
– сказал Бегушев.
– Поди, позови ко мне Минодору, она толковей тебя расскажет.
Прокофий, по обыкновению, обиделся.
– Что ж толковей!.. Разве женщина может быть супротив мужчины, проговорил он недовольным тоном.
– Позови, - повторил свое приказание Бегушев.
Прокофий нехотя пошел.
– Поди, барин тебя зовет, - сказал он жене, и когда та пошла, произнес ей насмешливо вслед: - Докладчицу какую нашел себе, ишь ты!
Минодора объяснила Бегушеву, что Аделаида Ивановна приехала в Москву по делам своим.
– Я недавно у них была, - рассказывала она, - и Аделаида Ивановна сами мне говорили, что они в хозяйстве своем очень расстроились: запашку, какая у них была, - мужики не слушаются, не запахивают; дом тоже очень ветх... боятся, чтобы пол или потолок не провалился.
– Отчего она в мою усадьбу не переедет... там все новое.
– Церемонятся!.. Не желают вас стеснить... Окромя того, - это уж их Маремьяша по секрету мне сказала, - что Аделаида Ивановна приехала сюда долги собирать: им очень многие должны!
– Ох, уж мне эти долги ей!
– произнес с досадой Бегушев и застучал ногой.
– И, здесь живя, очень нуждаются, - заключила Минодора.
Бегушев продолжал стучать ногою.
– Так как ты знаешь, где сестра живет, то после обеда вели заложить карету и поезжай за ней.
– Слушаю-с!
– сказала Минодора и ушла.
Аделаида Ивановна - родная сестра Бегушева - была лет на десять старше его. Он ее очень любил, но в то же время она выводила его иногда совершенно из терпения: из очень значительного родительского наследства Бегушев отделил Аделаиде Ивановне втрое более, чем ей следовало, и впоследствии благодарил бога, что не отдал ей половины, как он думал вначале, - Аделаиде Ивановне нисколько бы это не послужило в пользу! По всему существу своему Аделаида Ивановна была кротчайшее и добрейшее существо в мире: хорошо для своего времени образованная, чувствительная, сентиментальная, превосходная музыкантша - и не по ученью, а по природному дарованию, - она очень также любила поля, луга, цветы, ручейки и всех почти животных. Замуж Аделаида Ивановна не пошла, хоть и были у ней женихи, не потому, чтобы она ненавидела мужчин, - о, нет!
– она многих из чих уважала, с большим удовольствием и не без некоторого кокетства беседовала с ними, но в то же время как-то побаивалась, а еще более того стыдилась их. Главною же страстью Аделаиды Ивановны было ее стремление к знакомству и даже к дружбе хоть и с захудалыми, но все-таки аристократическими семействами. Это более всего бесило Бегушева. "Какой ты интерес видишь в этой затхлой среде?" - восклицал он, когда она начинала бесконечно длинное повествование о ком-нибудь из своих друзей.