Как ни уединённо жил Иван Игнатьевич Соломин со своими внуками, всё-таки Лена выросла на оккупированной гитлеровцами земле, и ей не надо было объяснять, что это за странный караван идёт по дороге. Это угоняли людей на работу в Германию. По обочинам шоссе шли трясущиеся от старости старики и старухи и маленькие дети.

Караван подошёл совсем близко, и Лене теперь было всё видно и слышно.

Солдаты шли размеренным шагом, не обращая никакого внимания на крики и разговоры плачущих, прощающихся друг с другом людей.

– Мама, мама!
– кричала девушка, шедшая в караване, старушке, тащившей за руку маленького мальчика трёх или четырёх лет.
– Смотри, чтобы Володька в колодец не упал, и вели ему мать помнить. Слышишь, мама? А если отец вернётся, расскажи ему, как меня увели. Слышишь, мама, обязательно расскажи.

Старушка, кажется, была совершенно глуха, да и человеку с очень хорошим слухом трудно было бы разобраться в этих перебивающих друг друга криках и разговорах. Но старушке и не надо было слышать. Она и так хорошо понимала, о чём может говорить её дочь, уходящая в чужую страну, в неволю.

– Да, да, - повторяла она, - слышу, Нюрочка, слышу. Всё, Нюрочка, сделаю.

– Дедушка, - кричал мальчик лет четырнадцати, - если батя придёт, вы ему расскажите, пусть идёт в Германию меня отбивать! Я его ждать стану. Слышите, дедушка?

– Слышу, слышу, - отвечал старик.
– Если придёт, пойдёт отбивать.

Молодая девушка, хромая на одну ногу, ковыляла по обочине дороги и кричала прощальные слова подруге, которая шла в караване. Как, наверное, подруга завидовала ей, что она хромая и поэтому её не угоняют в неволю!

Взявшись за руки, в караване шли двое, мать и дочь, а младшая дочь бежала по обочине дороги.

– Вы вернитесь, - кричала она сестре и матери, - вы вернитесь, а то я тут пропаду одна!

– Вернёмся, вернёмся, - кричала мать, а сама думала: "Где уж мне вернуться".
– Может, тебе добрые люди помогут.

Конвойные шли не спеша, равнодушно поглядывая вокруг и обращая столько же внимания на крики, слёзы и плач, сколько внимания обращает лошадь на монотонное жужжанье мух. И так же лениво, как лошадь отмахивается хвостом, вскидывали они автоматы, когда кто-нибудь из провожающих подходил слишком близко.

Лена растерянно смотрела на этих людей, расстающихся, наверное, навсегда: на тех, кого угоняли во вражескую неволю, и на тех, кто оставался без близких. И вдруг её окликнули:

– Лена!

Она даже не обернулась, настолько была уверена, что к ней это относиться не может. Но громкий, взволнованный голос повторял раз за разом:

– Лена, Лена!

И Лена обернулась, потому что голос этот до странности был ей знаком.

Она повернулась и чуть не вскрикнула: Коля, её Коля шагал в караване за цепью солдат с автоматами, маленький, жалкий, шагал и улыбался ей.

– Коля!
– крикнула Лена и побежала к нему.

Солдат, не глядя, лениво стукнул её прикладом в плечо. Она отскочила и чуть не упала в канаву, но сразу бросилась снова за Колей.

– Коля, - кричала она, - Коля, как же ты? Что же ты?

– Понимаешь, Леночка, - кричал Коля, - в деревне на улице задержали. Ничего, Леночка!

Он улыбался и очень старался ободрить её, показать, что всё не так страшно, но по его улыбающемуся лицу одна за другой стекали крупные слёзы.

– Лена, - кричал он, - слушай меня внимательно, это очень важно! Спроси, если не поймёшь. Прежде всего, ты очень голодная. Пойди в деревню Селище, там у старика Бугаева я оставил для тебя хлеб. Он честный старик и непременно отдаст. Ты поняла меня?

– Мама, мама!
– кричал мальчишка, бегущий почти рядом с Леной.
– Мама, ты письма Синявиным пиши, они мне перешлют. Я уйду куда-нибудь, мама!

– Слышу, слышу!
– кричал глухой старик, который, наверное, ничего не слышал.

– Лена, слушай внимательно, это очень важная вещь! Я должен открыть тебе одну тайну, страшно важную тайну. Ты поняла, Лена?

– Да, да, Коля, поняла.

– Слушай внимательно. Ты дочь того самого человека, о котором мы вчера с тобой говорили.

– Какого, какого человека?

– Только не называй фамилию! Я тебе объясню. Того, о котором песню на пароходе пели. О котором ты меня спрашивала. Только не называй фамилию. Ты поняла?

– Бабушка!
– кричал мальчик, шедший рядом с Колей.
– Бабушка, если я там маму увижу, мы с нею вместе тикать будем. Ты жди.

– Да, да, - отвечала бегущая рядом с Леной старуха, - я жду, я дождусь!

– Я ничего не поняла!
– кричала Лена.
– Мой папа ведь учитель.

– Нет, нет, это дедушка выдумал, чтобы ты не проболталась... Ты меня понимаешь? Будь осторожна, молчи об этом.