– Сапоги все разобрали, - сказали девушки.

– Милые!
– взмолился я.
– Приехал издалека.

– Катя, поищи, там какие-то ещё есть, - сказала продавщица постарше.

Та, что помоложе, принесла из задней комнаты маленькие резиновые сапожки.

– Только такие, - сказала она, - только детские, на пять лет.

– Мне не пять лет.
– Я чуть не плакал.
– Мне тридцать четыре года. У меня сорок второй размер!

– Странный вы человек, - сказала старшая.
– Сапоги покупают заранее. Вам говорят ясным языком: взрослых сапог нет. Зимой...

Я покачал головой. Зимой меня здесь не будет. Я буду ходить дома по асфальту в галошах...

Стоп! Это идея!

– А галоши у вас есть?

– Сорок первый размер.

– Давайте.

Я заплатил деньги и получил пару блестящих, словно облитых маслом, галош. Примерил их. На полуботинки галоши были малы. Ничего!

Я снял полуботинки и надел галоши. Я надел их просто так, на носки.

Я знал, что спасёт меня. БОСОНОЖКИ. Они меньше, а в крайнем случае им можно обрезать носки.

Пускай никто ещё не ходил в галошах, надетых на босоножки. Я буду первый.

Мне не страшна теперь никакая грязь.

Я вышел из магазина и пошёл самой серединой улицы. Я не шёл, а плыл по грязи. Как Колумб к Антильским островам.

ТЕПЕРЬ ДОЖДЬ МНЕ НЕ СТРАШЕН!

ЛЕСНЫЕ ВОДОПАДЫ

Я шёл по лесу.

Лес был мокрый, сырой. В нём хорошо слышались все звуки.

За мной кто-то шёл следом.

Я сразу заметил это. Шагов слышно не было, но ветки позади то прошумят, то замолкнут. То сзади, то сбоку.

Я остановился и стал ждать.

И тут совсем рядом, под соседним деревом, кто-то как забарабанит. Я туда. Никого.

Постоял на месте, послушал и понял.

Шумели капли. Маленькие капли воды. Сорвётся капля с самой макушки, упадёт пониже на лист. А там, на листе, другая капля лежит. Сольются они, станет листу невмочь держать их, прогнётся и уронит - уже две капли. А там, ниже, четыре... восемь... И рухнул вниз дробный лесной водопад.

Послушал я и пошёл дальше. Шёл, пока не наткнулся на развалины. Видно, стоял здесь когда-то дом. Только, наверное, очень давно. Тут фундамент когда-то был, здесь - стена... Всё погребено в траве, сквозь пол деревья проросли, водой залит подвал.

Хотел я кирпич поднять, ухватился за него, а он развалился в руке раскис.

Видно, здесь когда-то самые первые поселенцы жили. Лет двести назад.

Обошёл я развалины кругом. Куст, под кустом сухой кусок стены. На нём кто-то копотью вывел:

ЖИЛ В ЭТОМ ДОМЕ... фамилия неразборчиво и год: 1956.

Вот тебе и двести лет! Всего десять лет, как ушёл человек.

В лесу как в воде: что упало, затянулось травой, плесенью, мхом утонуло, ушло на дно.

Десять лет - как десять метров глубины: кое-что ещё рассмотреть можно.

Пятьдесят - и следов не найти.

ЕЩЁ РИСУНОК

– Николай, там осьминога привезли!
– сказал мне Дед.

– Где?

– На первом причале. На сейнере лежит.

Я схватил альбом и побежал.

У причала стоял малый рыболовецкий сейнер - МРС. На палубе в дощатой выгородке была навалена пластами рыба. Она тускло поблёскивала, как жесть.

Поверх рыбьих приплюснутых тел лежало что-то фиолетовое, в пятнах. Это был осьминог. Он скорчился, застыл и был похож на лепёшку студня.

Вот он какой!

Я спросил рыбаков:

– Можно мне его взять?

– Варить?

– Рисовать.

– Поздно. Мы уже на завод сообщили. Сейчас его заберут.

– Я недолго...

Осьминога вытащили на причал.

Он был вялый, ни одно щупальце не шевелилось. Глаз не было, только по бокам головы две плотно закрытые щёлки.

Я развёл щупальца, присел на корточки и стал рисовать.

На рисунке я сделал осьминога не таким плоским и дряблым.

По-моему, получилось хорошо.

Только кончил, пришли две женщины в ватниках, положили осьминога на носилки и унесли. Он лежал на носилках как пласт. Тело его в такт шагам тряслось и покачивалось.

Итак, ещё один рисунок! Есть ещё одно морское животное.

ПУСТАЯ КОМНАТА

Каждое утро, когда я шёл на катер и проходил ворота, меня останавливала старуха сторож.

– А, это ты, батюшка? Всё ходишь?
– спрашивала она.

– Хожу.

– Всё общим житьём живёшь?

– В общежитии.

– А у меня комната пустая...