Шрифт:
Но однажды, когда Толстая Луша заканчивала свой обычный круг по бассейну, здание станции вздрогнуло. Удар передался бассейну и переполошил рыб.
С этого дня такие удары стали постоянными. Исчезли праздные посетители. Рыб стали кормить реже. Люди, забегавшие в зал, без конца повторяли слово "война", которое, как и другие слова, ровно ничего не говорило рыбам.
И вот настал день, когда в зале вновь стало людно и как никогда тревожно. Люди торопились. Они спускали из аквариумов воду, вычерпывали рыб, уносили их куда-то.
Среди этих людей работала девушка.
Очередь дошла до Луши. Большой сетью её выволокли на каменный пол, подхватили на руки и, как бревно, потащили длинным коридором.
Толстая Луша не билась, а только беззвучно вздыхала, тяжело раскрывая громадный изогнутый рот. Коридор соединял зал с набережной. На набережной у каменных плит тревожно бормотала вода. Из бухты, прощально перемигиваясь фонариками, уходили в море корабли.
Лушу с плеском бросили в воду. Она замерла, словно в растерянности, а затем начала тереться мордой о шершавый камень, обросший чёрными дольками мидий.
Девушка наклонилась к воде и помахала Луше рукой. Та привычно замерла, ожидая корма.
Принесли багор и багром кое-как оттолкнули Лушу от стенки. Поняв наконец, что от неё хотят, она повернулась мордой к морю и робко, нехотя шевельнув хвостом, поплыла.
Она плыла, медленно удаляясь от берега одним и тем же заученным движением - по кругу, вперёд и влево, как плавала много лет подряд.
Ошеломлённые люди молча стояли на стенке и смотрели ей вслед. В тишине послышалось всхлипывание. Это плакала девушка.
Луша плыла, как всегда, у самой поверхности. Тёмные кольца от её движения всё удалялись и удалялись от берега, пока их не накрыла синяя полоса ряби. Шёл шквал - предвестник приближающегося шторма.
Ночью разыгрался ветер. Гудели ревуны на буях. Всю ночь по бухте сновали задержанные штормом корабли...
Прошли ночь и день.
Вечером к причалу на северной стороне бухты прибило безжизненную тушу громадной рыбины.
У причала стоял последний уходивший из Севастополя миноносец. На борту его оказался работник станции. Он узнал Толстую Лушу. В её теле зияла рана. Левый бок почти до хребта был рассечён пароходным винтом.
Встретясь ночью с кораблём, белуга не смогла уклониться от удара и погибла, так и не сумев выйти из бухты...
Когда Лиза кончила рассказывать, я сказал:
– А я знаю, кто была эта девушка. Это были вы?
Она кивнула.
СЫН
Я решил, что пора рассчитаться с хозяевами за комнату.
– Бабушка, - сказал я однажды, когда старуха пришла ко мне убирать, скоро месяц, как я живу.
– Ну и живи.
– Очень мне хорошо тут у вас. Хорошая комната. Тихо.
Старуха походила по комнате, остановилась перед фотографиями и сказала:
– Говорят, Ваня мой, сыночек, на помощь звал, а его не услышали... В город увезли, да так и не привезли обратно, - непогоды сильные в ту пору начались. Кто хоронил, и хоронил ли, не знаем, а у нас только митинг на комбинате был, речи говорили. Старик мой ходил, а у меня сил не хватило... Учительница у соседей живёт, та и сейчас к нам приходит. Очень хорошая женщина, молодая. "Лучше вашего Вани никого не было", - говорит. Любила его, что ли...
Я молчал, не зная, что сказать.
Поэтому сказал ненужное:
– Деньги я вам хочу заплатить за первый месяц.
Старуха посмотрела на меня, силясь понять: к чему это?
– Один он у меня был сын, Ваня, - сказала она.
К РЕЙНИКЕ
– Мне очень нужен живой осьминог, - сказал я наконец Телееву. Ходим, ходим... Всё трепанги да трепанги, а у меня тоже план.
Телеев промолчал.
– К Рейнике идём, - сказал мне на другой день Шапулин.
– Там около острова меляк. Трепангов мало, зато осьминог есть. Там живёт. Я, как опускаюсь, каждый раз его вижу.
Рейнике - самый крайний из здешних островов. Он как дерево на опушке леса. За ним - море.
Мы дошли до острова и стали на якорь. Опускался Шапулин.
Его одели, включили помпу. Телеев шлёпнул его ладонью по медной макушке. Шапулин отпустил руки, отвалился от катера.
Дробное пузырчатое облако заклубилось у борта.
К телефону - на связь - поставили меня.
В телефонной трубке было слышно, как шумит, врывается в шлем водолаза воздух. Шапулин скрипел резиной, что-то бормотал. Это он ходил по дну, собирал трепангов.