– Право, дурак. Чужую лошадь жалеет.

– Потому и жалею чужую, что скоро своя будет. Привыкнуть загодя хочу.

– От твоей болтовни и лошадь сбежит. Не разевай рот, видишь, встречные скачут, - попридержи малость.

Встречная повозка тоже замедлила бег.

Окрик:

– Эй! Сиволапые! Сторонись! Революция едет!

Юшка торопливо потянул вожжу. Когда повозки поравнялись, короткошеий парень, сидевший у пулемета, обрадованно гаркнул:

– Тпрр! Дядя Сидор! Мое почтение! Прокопыч, держи коня.
– И соскочил с телеги.

Сидор сразу узнал Ваську Карася, племянника жены. Оглядел Прокопыча - где-то встречал его. А третий на повозке, с гармошкой, совсем незнакомый.

Карась расправил плечи, выставил напоказ перекрещенную пулеметной лентой грудь:

– Узнаешь?

– Как не узнать? На фронт, што ли?

– Фронт подождет! Сперва хорошие властя посадить надо!
– Карась оперся ладонью о ствол пулемета.
– Правду я говорю, дядька Юхим?

Юшка поскреб в бороденке:

– Сколько их ни сажали - все плохие! Завалящей лошаденки мне дать не могут!

– Верно, все плохие! К черту их! Сами смогем! Сами с усами!
– И Карась картинно провел двумя пальцами по верхней пухлой губе, где едва заметно рыжели редкие волосики.

– Это как понять, Вася?
– недоверчиво и удивленно уставился Сидор на Карася.

– Я сам не понимал. Тимофей твой растолковал.

– Видал его?

– Не только видал, а вместе большаков скидал. Он теперь поручик, а не прапорщик! С генералом за ручку! Мне велел у самого Чичкана обыск делать на квартире. Сделал в лучшем виде!
– И без того узкие щелки глаз его совсем заплыли в довольной улыбке. Он слез с повозки, вынул из кармана портсигар и протянул Сидору:

– Портсигарчик что надо! Именной! Вишь, написано: "Товарищу Михаилу от наборщиков "Правды". Была твоя правда! Теперь наша! Закуривай, подешевело! И тебе, дядя, будет что на воз класть. Тимофей твой с головой.

Сидор папироску взял, но прикурить отказался.

– Дома ромат пущу, пусть старуха городской дым понюхает.
– И положил за ухо, прикрыв торчащими из-под картуза черными волосами.

– А ну, бери и ты, - подал Карась Юшке.

– Не курю, без дыма душа прочернела, - ответил Юшка, даже не взглянув на Карася.

– Эх ты, батрацкая душа, чего робеешь? Хоть и спихнули твою заступницу-власть, да вить и мы тебе не чужие. Сколько лет тебя Сидор кормит - не гонит? Живи на здоровье, спасибо говори!

– И встаю и ложусь - за него молюсь, - буркнул Юшка, вынимая из-под сена кнут.

– Так где же, Вася, мне теперь Тимофея искать?
– не скрывая радости, спросил Сидор.

– Да его все патрули знают! Спроси только. Вчера вечером я его к Парашке на извозчике проводил. Там краля его ждала.
– И Карась доверительно мигнул Сидору.

– А ты што же не остался с ним? Свои, чай, - опустив глаза, спросил Сидор. Про кралю будто и не слышал.

– Приглашал он меня, да вить в городе улицы узкие. Разгулу нет. Мне большак милее! Муштра да козырянья мне печенку проели, хоть штопай! Сделал, говорю, вам, господа офицеры, уважение? Сделал. А теперь, говорю, пустите птицу на волю - крылья поразмять... Видишь, какой трофей везу? Пригодится! А изобидит кто - зови меня!

– И не отобрали?
– с восхищением спросил Сидор.

– У кого? У меня? А Тимофей Сидорыч зачем у власти стоит? Он мне разрешил. Я свою власть в селе ставить буду!

Сидор молча покачал головой.

– Были свояки, а теперь - родичи!
– захихикал Карась и сунул Сидору пухлую потную ладонь.

Карась взобрался опять на телегу и лихо потряс кулаком в воздухе:

– Петруха! Дай самую веселую! Гони, Прокопыч!

Повозки тронулись.

Сидор перекрестился, сел поудобнее.

– Слыхал, Юшка? Так што рано тебе из батраков уходить. Побаловали вас, и хватит! А то дармоедов разведется много.

Юшка молча принялся стегать лошадь и сердито дергать вожжами.

– Ты што это, анчутка, разошелся? Как свою лупишь!

– Сам поспехать велел. Простояли сколько.

– Не бей, тебе говорю! Теперь спешить некуда.

– Тпрр!
– Юшка неожиданно резво соскочил с повозки.
– На тебя угодить - легче уходить! Погоняй сам! Мать твою бог любил!
– И быстро зашагал по дороге назад.

Сидор задохнулся от ярости.

– Ну, па-гади! Кобель обтерханный! В ногах валяться будешь - век обиду не прощу! Тимошка узнает - шкуру с тебя спустит!
– И изо всей силы хлестанул Воронка по боку.