– Похудел на десять килограммов, - хвастаю я.

– Ну что ж, могу только позавидовать. Как там Торн?

– Молодчина Торн! И ребята у него отличные!

– Будете писать?

– Вероятно. Нужно еще о многом подумать.

– Так...

Мне хочется разузнать о Лилли, но вместо этого я задаю дурацкий вопрос:

– Как ваши тараканы?

Лицо Тони расплывается в улыбке.

– У меня теперь их целая конюшня. Некоторые экземпляры просто великолепны!

Почему-то мы оба чувствуем себя очень неловко.

– Жаль, что у меня нечего выпить, - говорю я, - но в экспедиции...

– Я не пью, - перебивает Тони, - бросил.

– Вот не ожидал! Вы что, больны?

– Видите ли, Свен, - говорит он, глядя в пол, - за ваше отсутствие произошло много событий... У Лилли ребенок.

– Ну что ж, - говорю я, - она этого хотела. Надеюсь, теперь ее честолюбие удовлетворено?

Он хмурится:

– Не знаю, как вам лучше объяснить. Вы помните, был гороскоп.

– Еще бы!

– Так вот... по гороскопу все получалось очень здорово. Должен был родиться мальчик с какими-то необыкновенными способностями.

– Ну?

– Родилась девочка... идиотка... кроме того... с... физическим уродством.

У меня такое чувство, будто мне на голову обрушился потолок.

– Боже!
– растерянно шепчу я.
– Несчастная Ли! Что же теперь будет?! Как все это могло произойти?!

Тони пожимает плечами:

– Понятия не имею. Может быть, вообще генетические гороскопы сплошная чушь, а может, дело в стимуляторах. Они ведь там, в Центре, жрут всякие стимуляторы мозговой деятельности лошадиными дозами.

Я все еще не могу прийти в себя:

– А что же Ли? Представляю себе, каково это ей!

– Вы ведь знаете, Лилли не терпит, когда ее жалеют. Она очень нежная мать.

– А Лой? Он у вас бывает?

– Редко. Работает как одержимый. У него там что-то не ладится, и он совершенно обезумел, сутками не ложится спать.

– Скажите, Тони, - спрашиваю я, - как вы думаете, можно мне повидать Лилли?

– Можно, - отвечает он, - я за этим и приехал, только мне хотелось раньше обо всем вас предупредить.

x x x

– Здравствуй, Свен!
– говорит Лилли.
– Вот ты и вернулся.

Она очень мало изменилась, только немного осунулась.

– Да, - говорю я, - вернулся.

– Как ты съездил?

– Хорошо.

– Будешь что-нибудь писать?

– Вероятно, буду.

Молчание.

– Может быть, вспомним старое, сыграем?
– говорит Тони.
– Смотрите, какие красавцы! Все как на подбор!

– Спасибо, - отвечаю я, - что-то не хочется. В следующий раз.

– Убери своих тараканов, - говорит Ли, - видеть их не могу!

Только теперь я замечаю, какое у нее усталое лицо.

Из соседней комнаты доносятся какие-то мяукающие звуки. Лиллн вскакивает. Я тоже делаю невольное движение. Она оборачивается в мою сторону. В ее глазах бешенство и ненависть.

– Сиди, подлец!
– кричит она мне.

Я снова сажусь.

Ее гнев быстро гаснет.

– Ладно, - говорит она, - все равно, пойдем!

– Может, не стоит, Ли?
– тихо спрашиваю я.

– Согрей молоко, - обращается она к Тони.
– Идем, Свен.

В кроватке - крохотное, сморщенное личико. Широко открытые глаза подернуты мутной голубоватой пленкой.

– Смотри!
– Она поднимает одеяло, и мне становится дурно.

– Ну вот, - говорит Лилли, - теперь ты все знаешь.

Пока она меняет пеленки, я стараюсь глядеть в другую сторону.

– Пойдем, - говорит Лилли, - Тони ее покормит.

Я беру ее за руку:

– Лилли!

– Перестань!
– Она резко выдергивает свою руку из моей.
– Бога ради, перестань! Неужели тебе еще мало?!

Мы возвращаемся в гостиную.

– Ты знаешь, - говорит Лилли, - я бы, наверное, сошла с ума, если бы не Тони. Он о нас очень заботится.

Я сижу и думаю о том, что я действительно подлец. Ведь все могло быть иначе, если б тогда..,

Возвращается Тони.

– Она уснула, - говорит он.

Лилли кивает головой.

Нам не о чем говорить. Вероятно, потому, что все мы думаем об одном и том же.

– Ну, как ты съездил?
– снова спрашивает Лилли.

– Хорошо, - отвечаю я, - было очень интересно.