Я еще болтал с казаками, надеясь выведать что-либо более определенное, когда из своего дома вышел мой ротный и подпоручик, доставивший депешу. Моллер попрощался, молча обождал, когда за порученцем и казаками уляжется поднятая пыль, и недовольно буркнул, чтобы я прошел к нему.

– Кизляр отменяется, Олексин, - очень серьезно сказал он.
– Немирные захватили жену самого Павла Христофоровича Граббе. Нам приказано найти ее и отбить, поскольку ни на какой выкуп чеченцы не согласны.

– Может быть, вопрос - только в сумме выкупа?

– Скорее, это похоже на месть, - вздохнул поручик.
– Граббе взял Ахульго и чудом не пленил имама. Да, к приказу приложена записка. Ознакомьтесь.

Он протянул мне листок бумаги. Я развернул и прочитал:

"ОТВАГА АПШЕРОНЦЕВ ПОД АХУЛЬГО СПАСЛА МОЮ ЧЕСТЬ. ВЕРЮ, ЧТО ЕСЛИ КТО И СПОСОБЕН СПАСТИ МОЮ ЖЕНУ, ТАК ТОЛЬКО ВЫ, МОЛЛЕР. ВЫ И ВАШИ СОЛДАТЫ. ПО СЛУХАМ, ОНА - В АУЛЕ АДЖИ-ЮРТ".

И - генеральская закорючка вместо подписи.

– Он немногословен, - я возвратил записку.

– Чеченцы безусловно перекрыли все дороги и тропы к аулу, - вслух рассуждал поручик, не слушая меня.
– Вы рассказывали, что будто бы подружились с неким абреком. Может быть, он проведет нас к Аджи-Юрту без всяких троп?

– Вряд ли он пойдет против своих соплеменников.

– Вряд ли, - согласился Моллер.
– Но попытаться все же следует.

– Для того чтобы попытаться, мне сначала надо хотя бы встретиться с ним.

– Хорошо бы найти его сегодня, Олексин. Завтра нам необходимо выступить, пока немирные не спрятали свою добычу в горах. Возьмите моего коня. А главное, будьте очень осторожны.

– Не думаю, что в этих краях может оказаться кто-либо еще, кроме моего приятеля. У каждого абрека - свой участок охоты. А за коня - спасибо.

Признаться, я с большой неохотой отправился выполнять эту то ли дружескую просьбу, то ли приказ. Я понимал, что мой ротный пытается использовать все возможности, чтобы исполнить как можно быстрее (и лучше - бескровнее) личную просьбу генерала Граббе, попавшего в беду. Понимал, но... Как бы это потолковее объяснить?.. Мне было неприятно, что ли. Неприятно обращаться за помощью к отъявленному чеченскому головорезу, отстреливающему из хорошего укрытия наших солдат и казаков. Что-то в этом было почти неприемлемым для меня...

Но, повторяю, понимал Моллера, а потому и выехал.

И представьте, нашел Беслана. Часа полтора проторчал возле скалы, где мы с ним впервые столкнулись, даже взобрался на нее, покрасовавшись на вершине. Хотел было уже возвращаться в крепость, но обратил внимание, как вдруг вытянула морду и запрядала ушами лошадь, одолженная мне поручиком. Я завертел головой и увидел черного всадника на черном коне.

– Беслан!..

Он подъехал, кивнул, сказал неодобрительно:

– Час смотрел, как ты искал свою пулю.

– Пулю?
– растерянно спросил я.

– Только хранимые Аллахом да ваши начальники ездят на белых конях. И тогда подумал: может, ты ищешь меня?

– Я искал тебя, Беслан.

Мне трудно было начинать этот разговор. Настолько, что я даже не подумал, как начну его. И сказал:

– Мы - джигиты. Разве к лицу джигитам сводить счеты с неповинными женщинами?

– Я не трогаю женщин.

И будто в доказательство собственных слов сдвинул на затылок папаху, обычно нависающую над его бровями, показав мне зеленую повязку. Я увидел арабскую вязь, выведенную черной краской.

– Что там написано?

– Имя моего сына.

– Он погиб?

– Нет. Он исчез, когда русские заняли мой аул. Вы называете это зачисткой.

– Ты хотел украсть мальчишку Амирбека вместо своего сына?

– Вместо ничего не бывает. Я хотел получить за него тысячу рублей, чтобы выкупить своего Лечу. Верный человек сказал, что видел его у казаков в станице Червленой.

– Казаки крадут детей ради выкупа?

– Всякая война имеет две стороны. Кто-то делается богаче, кто-то - еще беднее.

Он сам предложил начало трудного разговора. Правда, случайно и бесхитростно, но я вцепился в него.

– Я дам тебе пять тысяч.

Беслан посмотрел на меня с укоризной. И расстроенно поцокал языком.

– У тебя - два желания, которые я должен выполнить. Два, - для убедительности он показал два пальца.
– Ты дважды спас мою жизнь. Говори, что тебе надо, и не обижай понапрасну.

– У генерала украли жену, - решительно сказал я.
– Почтенную женщину, мать двоих сыновей.