Речь Бармы понравилась царю:

– Владыко, слышь, как поговаривает? Это ермолинский дух в нем! Помнишь, ты мне про Ермолина рассказывал и мы гадали, есть ныне таковые мастера али нет?

Макарий смотрел одобрительно:

– Прав он, государь. Кому много дано, с того много и спрашивается. Но чтобы спрашивать, надо дать.

– Смел, смел ты, Барма!
– оживленно продолжал Иван Васильевич.
– За такие дерзостные речи голову отрубить али помиловать? Помилую: не убоялся ты моего гнева и молвил прямое слово!

Барма сказал:

– Дозволь, государь, сказать: строить будем из камня?

– А вы как полагаете?

– Дерево - бренно, камень - вечен.

– Строить будем из камня, - решил царь.

– По отчей старине, - добавил митрополит.
– Зачинайте же, чада, делать оклады188.

– На такой храм оклады сделать и всю видимость изобразить - дело долгое, государь, - сказал Барма.
– И хоть Постник на это великий искусник, а все же много месяцев понадобится. И упреждаю, государь: ты нас не торопи излишним поспешением делу повредим.

– Будь по-вашему, - согласился царь.
– Все благо-потребное получите. Знаю, многие найдутся у вас ко мне дела, посему определяю: доступ вам в мой дворец во всякое время открыт.

– И ко мне тоже, - добавил Макарий.

* * *

Через несколько дней царь в сопровождении митрополита, ближних бояр и зодчих Постника и Бармы совершил поездку в село Дьяково осмотреть тамошний храм.

Барма водил царя Ивана по приделам, объяснял, как строил храм, почему расположил его именно так.

Больше двух десятков лет прошло с тех пор, как Барма в последний раз оглядывал прекрасное создание своего гения. Ему тогда казалось, что он уже старик. Но теперь Барма понял, как был в то время молод и как умудрила его жизнь за прожитые с тех пор годы.

– Расположение этого храма, государь, - говорил Барма, - взято из древних образцов деревянных наших церквей. Мы, русские зодчие, не хотели следовать образцам византийским, с их четырехугольным видом, более пригодным для палат. Древним русским церквам с прирубами, с шатровым покрытием подобен сей храм; он сложен из камня, но, по желанию строителей, мог быть и древян...

Пятиглавый дьяковский храм очень понравился царю и сопровождавшим его лицам. Храм не был увенчан пятью шатрами, но намечался переход к ним. Центральная, самая высокая глава опиралась на восемь коротких колонн, которые скрадывали переход от восьмигранника центральной башни к световому круглому барабану.

– Зело благолепен вид сего храма, - говорил митрополит.
– Знаю его давно, но после твоих разъяснений, Барма, новыми глазами на него взираю.

– В таком роде думаете строить?
– спросил Иван у зодчих.

– Намного и больше и лучше постараемся, государь, сделать!
– заверили зодчие.
– Все силы положим в новый собор, чтобы дивен он был и красовался на удивление и хвалу...

Глава VII

ВЫБОР МЕСТА

Прежде чем взяться за разработку чертежей, зодчие попросили указать место для храма.

– Место, где воздвигается строение, великую важность имеет, - говорил Барма митрополиту.
– Ино дело, когда храм на возвышенности и виден издалека, ино дело, когда окружен домами и хоромами. Стоит ли одиноко - один вид, строения ли вокруг - другой...

Посоветовавшись с царем, Макарий предоставил выбор места зодчим:

– Найдите, а мы посмотрим!

Постник предложил строить новый храм в Кремле. Барма не согласился.

– От народа отходишь, Иван, - укоризненно покачал кудрявой седой головой старик.
– Хочешь строить нетленное, а не проникся духом, какой надобен! Что мы строим? Памятник ратной славы! Чьей славы?
– Он огляделся и, хотя в избе никого не было, придвинулся к Постнику и понизил голос: - Кто Казань брал? Брали стрельцы, казаки, добровольные ратники... Кто сложил голову под вражьим городом? Всё они же - безвестные люди русские! Им, этим подвижникам и страстотерпцам за родную землю, - им воздвигнем вечный памятник! Где ему стоять? Там ли, среди боярских палат и царских дворцов - в Кремле, где люди без шапки ходят, али там, где простой народ шумит, бурлит, как волна морская?

Постник опустил голову:

– Прости, наставник, неправо я судил!

Решили ставить храм в самом многолюдстве, на виду у народных масс.

Учитель с учеником пошли по Москве, хоть и знали ее хорошо.

Замоскворечье откинули сразу. В Занеглименье тоже не представлялось подходящего места. Шумная Лубянка казалась пригодной. Однако зодчие прошли и ее и отправились на Пожар. Людское море поглотило их...

Барма и Постник, еле выбравшись из многотысячного людского сборища, переглянулись.