Толик стрелял практически наугад, уже ничего не видя в деталях, различая лишь силуэты.

Лейтенанта он увидел только потому, что тот стоял в ярко освещенном дверном проеме. Катю же на фоне плохо освещенной стены он не увидел вообще. Толик стрелял до тех пор, пока затвор не остановился, пока все пули из обоймы не были расстреляны.

Он провел ладонью по воспаленным от кислоты глазам и шагнул вперед. Ершова, взвизгнув, рванулась на лестничную площадку и потянула за собой дверь. Толик успел ухватиться за ручку. Катя тянула на себя что было сил, но ручка неумолимо выскальзывала из ее пальцев. Расстояние между дверным полотном и косяком увеличивалось, и вот в него уже просунулась мужская рука, пальцы ловили воздух.

Наконец, показался и локтевой сустав. Толик, изловчившись, схватил Катю за плечо и попытался втянуть ее в квартиру. Ершова впилась зубами бандиту в запястье и сколько было сил сжала зубы. Она ощутила во рту солоноватый вкус чужой крови. Пальцы бандита разжались, и Ершова, прыгая через ступеньки, понеслась вниз.

Один пролет, второй… Ей казалось, она слышит за собой топот, казалось, различает тяжелое дыхание преследователя. Она чуть не вынесла входную дверь подъезда, выбежала на крыльцо.

— Помогите! — прокричала Катя в тишину безлюдного двора.

Ее слабый крик эхом отразился от противоположного дома и вернулся к ней, беспомощный и жалкий. От ужаса женщина прикрыла рот рукой, а когда отняла ладонь, увидела на пальцах кровь человека, пытавшегося ее убить.

Только сейчас Ершова сообразила, что сумочка все еще с ней.

Увязая в свежей, недавно вываленной из траншеи земле, она побежала к спасительно шумящей улице. Спрыгнув с последней песчаной кучи, оказавшись на асфальте, она побежала быстрее. Когда хлопнула дверь подъезда, Ершова даже не остановилась, даже не обернулась. К чему это, если знаешь, кого увидишь?

Глухой торец дома, нависшая над проходом пожарная лестница. Катя налетела на мужчину, быстро шедшего по тротуару.

Ершова пробормотала:

— Простите.

— Дура, куда спешишь, будто смерть за тобой гонится? — бросили ей в спину.

В другое время Катя остановилась бы и ответила на грубость, но теперь ей было не до этого. Она чуть не упала, когда ее нога соскользнула с высокого бордюра, и призывно махнула рукой. Белый «Фольксваген», мчавшийся прямо на нее, рванул влево и, набирая скорость, пронесся дальше — шофера испугал вид женщины с окровавленным ртом, пытавшейся остановить машину перепачканной кровью рукой.

Катя на мгновение обернулась и увидела бегущего мимо экскаватора бандита. Толик вырвал ножницы из предплечья и побежал, прижимая прокушенную руку к животу.

— Сучка, я до тебя доберусь! — бормотал бандит, силясь открыть глаза.

Но веки сами собой закрывались. Он споткнулся и покатился с высокой песчаной горы, на несколько секунд исчезнув из поля зрения Кати. Она же выбежала на середину дороги и буквально бросилась под колеса латаного-перелатаного такси. Водитель что было силы нажал на тормозную педаль, но машина послушалась его не сразу.

Лысые покрышки, дымя, заскользили по асфальту, двадцать четвертую «Волгу» занесло, и Катю даже слегка ударило багажником. Она не удержалась на ногах и упала на асфальт.

— Ты что, идиотка — кричал водитель, обегая машину.

Но стоило ему увидеть испуганный, затравленный взгляд женщины, как желание ругаться тут же отпало. Шок прошел быстро. Катя вскочила и оттолкнула от себя шофера, пытавшегося помочь ей подняться.

— Быстро, поехали! — она изо всех сил рвала на себя заблокированную левую дверку, при этом смотрела во двор.

Человека, гнавшегося за ней, она так и не увидела.

Ошеломленный происшедшим водитель сообразил лишь одно: лучше как можно скорее уехать с места происшествия, а не то приедет милиция, рассказывай потом ей, как все произошло, полдня пропадет. Женщина же предлагала ему уезжать отсюда поскорее, значит, нужно использовать момент. «Хоть я и ни в чем не виноват, но гаишники — люди не всегда понятливые», — подумал водитель, помогая Кате открыть дверцу.

Он не спрашивал, куда ехать, есть ли у пассажирки деньги. Машина мелко завибрировала и рванула с места. И вовремя: только что на перекрестке переключился сигнал светофора с красного на зеленый, и плотная стена машин двинулась по улице.

Уже выровняв автомобиль, таксист обернулся, чтобы убедиться, все ли в порядке с его пассажиркой. Ее лицо украшала небольшая ссадина, о которой женщина, скорее всего, даже и не подозревала.

— На лице у вас кровь.

— Не страшно, она не моя, — Катя вытерлась носовым платком.

— Вы чего так резво бросились?

— Надо было, — отрезала Катя.

— Гнался за вами кто-то?

— Нет. Хотя… — Ершова никак не могла сообразить, что ей отвечать. — С мужчиной поругалась.

— А, бывает… Значит, большая любовь, если мужчина начинает за женщиной с ножиком или топором бегать.