— Мне Кириллова надо.

— А кто его спрашивает? — поинтересовалась секретарша.

— Его спрашивает Ершова.

— Он занят.

— Я могу повторить: его спрашивает Ершова, — Катя произнесла это таким тоном, что спорить было бесполезно, оставалось или позвать Кириллова, или повесить трубку.

Девушка трубку повесить все-таки не решилась, хотя, кто такая Ершова, она забыла.

— Варлам, — проворковала она, — тебя тут спрашивает…

— Кто? — донесся до Кати далекий голос Варлама.

Кате захотелось закричать в трубку так, чтобы Варлам сам услышал ее: «Да оттолкни ты эту дуру от телефона и поговорим, мне срочно надо тебе сказать…»

Наконец в наушнике послышалось покашливание, Варлам обычно так начинал разговор, прочищая горло.

— Это я.

Варлам тут же оживился:

— Ба, Катя, здорово! Ты откуда? Что с тобой?

— Неважно откуда, у меня проблемы возникли.

Варлам засмеялся:

— Такого, Катя, я еще не припомню.

— А что?

— Тебя все ищут. И не только друзья. Милиция, тобой интересовалась, из ФСБ приходили, чеченцы о тебе справлялись. Популярной становишься.

— Варлам, ты серьезно?

Кириллов по голосу Кати почувствовал, что ей сейчас не до шуток, и волнение ее не поддельно.

— Точно, тобой милиция интересовалась и ФСБ, я-то думал, премию вручить хотят. Милиция почему-то питерская. Ты из Питера звонишь?

— Нет, — вырвалось у Кати. Ей захотелось тут же повесить трубку, но она боялась остаться совсем одна.

— Ты когда приедешь? Работы непочатый край.

— Помоги мне, Варлам.

— Если деньгами, то могу, а на остальное у меня нет времени.

— Ты приехать сейчас ко мне можешь?

— Ты даже не сказала, где находишься.

— В Питере я! В Питере! Приезжай скорее! Бросай все к черту, езжай в аэропорт, на вокзал, садись в машину… Ты что, телевизор не смотришь, я во все питерское дерьмо, какое только можно, вляпалась.

— Не смотрю… Катя, так не получится, — спокойно ответил ей Варлам, — бизнес есть бизнес, и у меня дел выше крыши. Ты сама останешься без заказов, если я все брошу.

— Дурак! — сказала Катя и повесила трубку. Ей сделалось обидно до слез, хотя она понимала, Варлам прав, нельзя ради чувств, какими бы распрекрасными они ни были, бросать работу, дело, в котором занято около полусотни человек. Ведь всем им Варлам пообещал заработок, известность и не может теперь распоряжаться собой по собственному усмотрению.

"Но он дурак, дурак набитый, — повторила Катя, убеждая себя в этом. — Мне тут голову чуть не прострелили, а он… Но он об этом не знает. Может, и слава богу?

Значит, все верно, — подумала Катя, — и человек с серыми бесцветными глазами, убивший Малютина, не бандит, а сотрудник ФСБ. Это руками ФСБ убран представитель президента. Поэтому, Катя, — сказала себе Ершова, — тебе крышка. Нет, не тебе, а мне, — грустно улыбнулась она, — нечего говорить о себе в третьем лице, потому как голова у тебя одна и жизнь — тоже".

Ей показалось, что все кончено, жить ей осталось пару дней. "И то, если удачно спрячусь. Умру молодой и красивой, — подумала она. И ей стало до слез жаль себя. — И что я, собственно, успела сделать в своей жизни? Несколько каталогов для Варлама? Но кто будет помнить о них?

Пройдет год или два, все они очутятся в пунктах приема макулатуры. Я прожила жизнь пусто и неинтересно. Мне казалось, что я всегда находилась в гуще событий или, как говорится, на острие иглы. А на самом деле, мне даже вспомнить нечего. Никто меня даже и не любил по-настоящему, как и я никого не любила".

Кате захотелось, чтобы кто-нибудь обнял ее, пожалел, захотелось почувствовать рядом с собой сильного мужчину, способного уберечь ее, дать совет. Пальцы скользили по кнопкам набора телефонного аппарата, но лишь скользили, не нажимали ни одну из них.

«Всего десять цифр, — подумала Ершова, — дающие практически бесконечное число комбинаций, и за каждой из них стоит человек. Набери — и зазвонит телефон в любой точке земного шара. Но кому сейчас есть дело до меня? Разве только тем, кто хочет меня убить?»

Женщина опустилась на невысокий кожаный табурет, стоявший в кабинке. Короткий шнур телефонной трубки потянул микрофон вверх.

«И записная книжка мне не поможет, — подумала Катерина. — Телефоны тех, кто дорог, знают на память, их не ищут в справочниках».

Слезы туманили глаза, цифры расплывались. Она уже практически не видела собственных пальцев, готова была зареветь и довериться первому, кто попытается ее успокоить. Рука скользнула по клавишам. Сперва она ощупью набрала код Москвы, даже не будучи до конца уверенной в том, что сделала это правильно, а затем пальцы сами собой набрали телефон Ильи.