Федор бросил ковш на скамейку у порога и полез под самый потолок.

– Веник распарь, - Федор растянулся во весь громадный рост на полке так, что пятки нависли над каменкой.

Андрей взял веник, окатил его кипятком и потряс над камнями, чтобы листочки не склеивались, чтобы каждый был самостоятельным. И хотя он больше знал об этом из разговора друзей, чем из практики, все у него получилось лихо.

– Может, уважишь немощного старичка?
– сказал Федор.
– Ридиклит замучил.

– Это можно, - ответил Андрей и, не спрашивая согласия Федора, поддал парку. Защипало уши, руки. Скользнуло по хребту. Федор крякнул и громко застонал.

Артист.

Андрей, легко подрагивая веничком, прошелся по спине Федора, добрался до черных пяток, вернулся обратно и неожиданно врезал промеж лопаток, но не сильно, а так, чтобы парком схватило.

Минут через пять Федор запросил пощады. Кое-как сполз вниз, бухнулся головой в кадку с холодной водой. Спина его покрылась темными пятнами и мелко вздрагивала.

– Ну и как?
– спросил довольный Андрей.

– Сердчишко уже не то...

Приоткрыли дверь. Воздух пополз понизу, трогая ноги. Федор присел на скамейку, низко наклонил голову. Андрей опустился на корточки. Оба дышали глубоко и жадно.

– Ничего, - сказал Федор, потирая ладонью широкую грудь.
– Погодь, еще отыграюсь.

– А Семен Карпович, наверное, тоже любитель попариться?

– Еще какой! Ему бы - с кваском да травкой. Раз меня чуть до смерти не упарил. Сам навроде - кожа до кости, а внутри стержень!

– Я у вас тут фотографию видел, где он молодой с орденами. Здорово, выходит, воевал.

– У меня тоже орден есть!
– выкрикнул зло Федор и ткнул пальцем в грудь.

Андрей с трудом различил с левой стороны бледную наколку.

– Когда он фашистов долбал, я лес валил... Эх, и времечко было тьфу!

– А за что вас?
– спросил осторожно Андрей, хотя и подумал, что, может, не стоит спрашивать.

– Какая тебе разница? Только я свое до сих пор не наверстал.

– Сыновья-то в городе?
– быстро спросил Андрей, чтобы сменить тему.

– Как же, начальнички! Только вот погода установится, сразу припрутся на казенной машине - за мясом. Бычок и два борова - это для них. Все лето со старухой упираемся, а они приедут, заберут - и до весны, а там по новой... Зато начальнички, оба! Выучились, едрена вошь...

– И внуки есть?

– Как не быть.

– А та, на стене, с медведем...
– Андрей осекся, заметив, как вздрогнул всем телом Федор.

– Ты только при старухе не вздумай, - сказал он шепотом.
– Нинка это, старшего... Прошлым летом... таблеток нажралась - и каюк... Вляпалась в ихнего профессора ученого, а у того и жена, и детки, а тут еще папаша ее преподобный икру заметал... Петрушка вышла, вот. А девка была, скажу я тебе, - моя порода, упрямая - жуть, отчаянная, гордая... Во девка...

Федор замолчал и всем телом опустился на пол. Было слышно, как медленно с потолка срывается каплями вода. Где-то в ограде глухо гавкнула собака.

– Может, в предбанник вылезем?
– предложил Андрей и тронул Федора за горячее плечо.

Остыв, они вернулись в баню. Федор плотно прикрыл дверь, черпанул полный ковшик, приготовился. Андрей вскарабкался наверх по скользким ступеням и блаженно закрыл глаза.

Камни ахнули, шумно зашипели. Послышался стук ковша о край бочки, и опять загудел пар.

Андрей слышал, как приближается Федор, потряхивая веником, и старался расслабиться. А в голове все крутилась та, с дурацким медведем...

Утром Андрей проснулся около девяти, хотя и собирался встать пораньше. Его разбудил странный грохот. Открыв глаза, он увидел, как, пошатываясь, пересек комнату Федор и скрылся в спальне.

Надо же в такую рань напиться.

Андрей встал, быстро оделся, поднял с пола ухват и прислонил его к стене. Появилась хозяйка с маленькой кастрюлькой в руках и прошептала, поглядывая на темные портьеры:

– Скрутило старого, ох, скрутило.

– Наверное, простыл?

Хозяйка поставила кастрюльку на стол, достала граненый стакан, покрыла его чистой марлицей и начала цедить отвар какой-то пахучей травы. Андрей, не зная, что делать, продолжал стоять возле печки.

– Иди, милок, в зимовьюшку, там чай поспел, - не оборачиваясь, сказала хозяйка.

Андрей осторожно открыл дверь и сапоги натянул в сенях.

Это его баня подвела - видно, храбрился передо мной, дурень старый. Ничего, отлежится. А бабка сразу забегала...