А действительно красотища, все замерло, лишь снег... Может быть, и останется в душе и в памяти только вот та склоненная береза да сипловатый голос Карповича и острый запах махры...

Как забавно лошадь шевелит ушами... Целое лето прошло, и как быстро, как сумбурно, словно и не было пашен, истомленных солнцем, и унылых болотин, словно приснилось то первое хозяйство, где по-настоящему чувствовал себя инженером... И почему у нее дергается то одно ухо, то другое...

– Сейчас к Бандитской падушке свернем, - сказал Семен Карпович. Хочешь, солонец покажу?

– Скорей бы до деревни добраться.

– Это успеется, уже недалеко.

Андрей закрыл глаза. Нескончаемый снег утомлял. Какая-то неясная тревога шевельнулась в нем.

Скорее бы проскочили эти две недели, а там - сбрить бороденку, обкромсать шевелюру, и в отпуск. Махнуть на запад к тетке. Денег должно хватить. Полевые за три месяца, получка, отпускные, да еще председатель обещал наряд закрыть... А еще лучше никуда не мотаться. Съездить на толкучку, взять стереонаушники и "атташе-кейс" и впасть в спячку...

Первый дом неожиданно встал на повороте, и не успел Андрей обрадоваться, как за ним высыпали другие. Они шли навстречу гурьбой - молчаливые, темные, холодные. Продолжал падать редкий снег, а трубы на крышах упорно не дымили, и сквозь ставни не пробивался свет. В полумраке Андрею начало казаться, что дома, намаявшись за день, устремились к реке на водопой. Он даже услышал, как перестукиваются бревна стен и поскрипывают стропила. И вдруг увидел дымок, который изгибался над трубой, а затем степенно исчезал в размытой границе между чередой сопок и небом.

В окнах приближающегося дома скромно белели занавески, но Андрею хотелось увидеть за ними густой электрический свет, а света не было. Он в недоумении огляделся - нигде по улице не торчали столбы с белыми чашечками изоляторов, и провода не тянулись от дома к дому.

Тоска. Видно, и почитать не придется...

За изгородью мелькнуло что-то темное, большое, лохматое, но через секунду Андрей понял, что это человек: он выпрямился и теперь стоял с охапкой дров у груди и смотрел на улицу.

– Федор, отворяй!
– крикнул Семен Карпович и отчего-то засмеялся.

Заслышав знакомый голос, Федор отшвырнул дрова и скрылся за воротами. Треснул засов. Створки ворот дрогнули.

Из глубины двора долетел неуверенный лай, и тут же другие собаки подхватили его, и начался гвалт.

Когда лошадь медленно входила в ограду, перед ней заметались раскормленные псы, но она не обращала на них никакого внимания и только упершись мордой в стену амбара, встала.

Федор прикрикнул на собак, и они, огрызаясь, унеслись обратно в темноту, за постройки.

– Заходь в избу, - сказал Федор.
– Без вас управлюсь, - и погладил уставшую лошадь по мокрой морде.

Семен Карпович неожиданно присел и стал собирать рассыпанные дрова. Андрей поторопился сделать то же самое, но получил только два полешка.

В сенях Андрей притормозил и стал ждать, когда Семен Карпович откроет дверь. Было слышно, кк его рука шарит в поисках ручки. Наконец дверь подалась, и Андрей увидел слабый отблеск света на стене, различил что-то громоздкое, подвешенное к потолку. Фигура Семена Карповича мелькнула в проеме, послышался звук сыплющихся на пол дров. Тогда он вспомнил, что тоже держит два полена, и, пригибаясь, чтобы не стукнуться о притолоку, переступил порог.

Первое, что Андрей признал, была русская печка. Она как бы стояла на страже, занимая полкомнаты.

Он осторожно опустил свои поленья на кучу дров перед печкой и вышел на середину комнаты. У окна на столе горела закопченная керосиновая лампа. Большое зеркало на противоположной стене отражало эту лампу, бледную поверхность стола, мутные стекла шкафчика, и оттого казалось, что комната очень большая. Андрею стало тоскливо и одиноко, тем более что Семен Карпович исчез.

Что-то шевельнулось в стене, и Андрей увидел, как в комнате повился Семен Карпович, уже раздетый, в одной рубашке и брюках, в белых носках. Андрей понял, что из-за штор не заметил входа во вторую комнату. В той комнате было по-прежнему темно, и только раздавались каке-то странные звуки.

– Проходи, раздевайся, - сказал Семен Карпович и уселся на табуретку перед столом.

Андрей повесил куртку на гвоздь, постоял, как бы раздумывая, а затем, стянув сапоги, осторожно двинулся через комнату к Семену Карповичу.

В соседней комнате кто-то кашлянул. Андрей посмотрел на мрачные шторы. Из-за них показалась хозяйка с чем-то большим и белым в руках.

Фарфоровое блюдо поблескивало пустой поверхностью. Она держала его у груди, как щит.

Хозяйка приблизилась, и Андрей разглядел, что она ростиком с брата и что у нее такое же сухое лицо, и вообще она здорово походила на Семена Карповича - или это лишь казалось из-за непривычного света ленивой лампы?