– Индикатор показывает, что да.
– Так лучше, но все-таки жуть как быстро.
– Задраить трюмы, мистер Моррис, - приказал Брим по интеркому.

– Уже задраены, мистер Брим, - спокойно ответил Моррис.

Брим позавидовал его скафандру - при аварийной посадке такой очень даже пригодится. Но пассажирам скафандры не выдают - стало быть, и экипажу они не полагаются.

– Десять тысяч иралов - и зажглась предпосадочная панель, мистер Брим, доложил Хэмлиш.

– Понял. Читай по очереди все, что там появляется.

– Есть, мистер Брим. Посадочные ремни?

– Пристегнуты.
– Брим напряг мышцы. Кто знает, выдержит ли эта сбруя после стольких-то лет?

– Плавучие камеры?

Брим посмотрел на аварийный участок панели рядом с альтиметром. Три зеленых огонька - старая калоша всерьез полагает, что способна удержаться на плаву.

– Готовы.

– Восемь тысяч иралов.

– Понял.
– Удар становился все неизбежнее. Брим содрогнулся.

– Нагрузка на маневровый двигатель?

– Нагрузка в норме.

– Автопилот?

– Отключен.
– Недоставало еще в таких обстоятельствах полагаться на столетней давности автоматику.

– Аварийный маяк?

– Он зажжется, когда ты нажмешь зеленую кнопку под своим передним гиперэкраном.

– Есть, нажал. Шесть тысяч иралов. На панели больше ничего не загорается, мистер Брим.

– Хорошо. Оставайся там. Своей подготовкой я займусь сам.

Они нырнули в облака, и дождь заволок паром горящие гиперэкраны. Старый корабль трясся и скрипел в густеющем мраке. Пар сделался таким плотным, что их передний позиционный огонь излучал призрачно-белое сияние, а вращающийся маяк сверкал зеленым, точно ведущий стрельбу разлагатель.

– Тормоза?
– спросил Брим.
– Пять огоньков на панели номер два.

– Горят - все пять.

– Хорошо, Хэмлиш. Пэм, как ты там - пристегнулась?

– Угу, Вилф, спиной к переборке.

– Как пассажиры?

– В безопасности, насколько это возможно.

– Тогда пожелай мне удачи.

– От всей души желаю, миленький.

– Три тысячи иралов...

Миг спустя они вошли в снегопад над покрытым белыми барашками морем.

Брим глянул на свинцовые гребни внизу, и гиперэкраны тут же затянулись льдом. Он включил подогрев - и без изморози ясно, как холодно там, внизу.

Прозвучал предупреждающий гудок, и Хэмлиш доложил:

– Тысяча иралов.

– Спасибо. Воздушная скорость?
– Брим неуклюже разворачивал корабль против ветра, наискосок движению волн. Они казались ему больше боевых кораблей.

– Воздушная скорость - один шестьдесят три, - с визгливыми нотками в голосе ответил Хэмлиш.

Брим мысленно усмехнулся. Не одного его пугает вид, открывшийся за передними гиперэкранами. Всего несколько сотен иралов отделяло их теперь от бушующих валов.

– Готовьтесь, - предупредил он.
– Идем, на посадку.

– Набирайте высоту. Набирайте высоту, - заверещала тревожная сигнализация.

Брим выключил ее, ухарски накренил левое крыло и слегка опустил нос. Скорость - это подъем, а ему скоро понадобится весь запас высоты. Надо как-то ухитриться посадить корабль на идущую вверх поверхность волны, двигаясь при этом в противоположном направлении. Полосы кружевной пены помечали волны, идущие параллельно его курсу. Порыв ветра снова сбил "Джеймстаун" на правый борт, и корабль стал сползать вбок. Брим, стиснув зубы, опустил левый радиатор чуть ниже. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем корабль снова выровнялся - но теперь не больше тридцати иралов отделяло его днище от воды. Брим осторожно приподнял нос, замедлив полет. Теперь главное - рассчитать время; один промах, и они все погибли.

Старый звездолет трясся - крылья притормаживали его, - но Брим удерживал его в воздухе на режиме "полный вперед". Прежде чем следующий гребень прошел под брюхом, Брим резко задрал нос, и волна плеснула в корму, залив гиперэкраны пеной.

Еще доля секунды - и "Джеймстаун" плюхнулся на склон волны, подняв ввысь два фонтана зеленой воды, и снова взмыл в воздух. Брим приподнял нос корабля, оберегая его от следующего удара, - и вдруг застыл, заметив краем глаза, что с ведущей плоскости левого крыла свисает крышка большого открытого люка. Видно, оторвалась при столкновении с волной и теперь черпала воду, поднимая облачка тумана. Не успел Брим ничего поделать, как крышка отвалилась, вызвав целый столб брызг, и конец крыла угрожающе клюнул вниз. В отчаянии Брим переложил руль на правый борт - но было уже поздно. Конец крыла зарылся в воду, и корабль закрутило. Заглушив маневровый двигатель, Брим попытался отойти назад по курсу, и это ему почти удалось - но только почти. Когда корабль столкнулся со следующей волной, нос все еще был опущен. От удара внутренняя гравитация выключилась, и "Джеймстаун" уложило на правый борт. Незакрепленные предметы покатились по мостику, с нижних палуб раздались крики, и Брим стукнулся лицом о приборную доску. Правые гиперэкраны треснули, искря высоковольтными разрядами, зеленая вода хлынула на мостик.

Брим, отплевываясь и кашляя, освободился от ремней и высунул голову из воды. Включились аварийные помпы, но волны продолжали бесчинствовать. Потом вода перестала литься внутрь - старый корабль задрал нос вверх, постоял так несколько жутких кликов и рухнул обратно, взметнув столб брызг. Еще несколько мгновений - и он остановился, став параллельно волнам. Так или иначе, они совершили посадку.

Пока Хэмлиш вызывал все отсеки, проверяя, кто остался в живых, Брим отключил то, что еще нуждалось в отключении, высунулся из бокового окна и с грустью оглядел "Джеймстаун". Обшивка во многих местах сморщилась, точно помятая бумага. Очевидно, корпус дал течь, и не одну. Он, Брим, сделал для старика все, что мог, - но этого оказалось недостаточно.