– А сами монголы?
– спросил Угэдэй с беспокойством.
– Что станет с самими монголами?

Вопрос поставил меня в тупик. Не мог же я ему ответить, что страна его потомков станет бесправным придатком Советского Союза.

– Монголы вернутся в родные степи, где, сохранив традиционный уклад предков, будут жить в мире и покое. У них больше не останется врагов.

Его голова внезапно дернулась, и он издал едва различимый звук, похожий на стон. Мне трудно было понять, чем была вызвана такая реакция - моими словами или неожиданным приступом боли.

– Монголы будут жить в мире, - прошептал он, как бы разговаривая сам с собой.
– Наконец-то!

Уже не сомневаясь в том, что хотелось услышать Великому хану, я продолжал более уверенно:

– Не будет больше войн между отдельными племенами Гоби и кровавых распрей между родами. Монголы будут продолжать жить по законам Священного Правителя. Его Яссы.

Угэдэй счастливо улыбнулся.

– Отлично! Я доволен.

Оставалось решить, что мне еще следует рассказать, прежде чем вернуться к вопросу об Аримане.

– Тебя удивляет, почему я так обрадовался твоим словам о будущем мире?
– спросил Угэдэй.
– Ты недоумеваешь, почему неожиданно Великий хан народа-воина не мечтает о новых завоеваниях?

– Но ваши братья и сыновья...

– Да, они еще продолжают свои походы. Пока впереди лежит земля, на которой растет трава, дающая пищу для монгольского коня, они будут сражаться, чтобы покорить ее.

Угэдэй тяжело вздохнул.

– Всю мою жизнь я провел в войнах. Почему, ты думаешь, я не захотел проводить испытание твоей силы минувшим вечером?

– Возможно, потому, что на мне не было сапог, - ответил я, улыбаясь.

– Нет, Орион, - усмехнулся он.
– Просто я слишком часто в моей жизни слышал пение стрел, участвовал в слишком многих сражениях, а о поединках борцов, которые мне приходилось наблюдать, и говорить не приходится. Я мечтаю о мире, Орион. На земле и без войн более чем достаточно страданий и боли.

– Мудрые люди предпочитают мир войне, - вставил я.

– В таком случае они еще более редки в этом мире, чем деревья в пустыне Гоби.

– Всему свое время, Великий хан.

– Много лет пройдет, после того как я отойду к моим предкам, прежде чем сбудется твое пророчество, Орион.

В его словах не было горечи - просто констатация очевидного факта.

– Мой повелитель...
– начал было я.

– Ты хочешь поговорить со мной о твоем враге Аримане? Какая тень пролегла между вами? Кровная месть? Ссора между вашими родами?

– Можно сказать и так. У него дурные мысли, Великий хан. Он враг не только мне, но и вам.

– Он хорошо послужил мне за время своего пребывания в Каракоруме. Воины боятся его, но им нравятся его пророчества о новых победах.

– Великий хан, но это совсем нетрудно - предсказать новую победу для монголов. До сих пор они не знали поражений.

Усталое лицо Угэдэя на мгновение озарилось улыбкой.

– Ты прав, Орион. Но тем не менее даже мои полководцы не прочь послушать пророчества о грядущих победах. Это вселяет в них уверенность в своих силах. Ариман помогал и мне, только в другом смысле. Кстати, он уже на пути сюда и должен прибыть с минуты на минуту.

– Сюда? К вам в шатер?

– Я призываю его к себе почти каждую ночь. У него есть снадобье, которое помогает мне заснуть лучше, чем вино Шираза.

Я не знал, что и подумать, пытаясь переварить новую для меня информацию.

– Будет лучше, если ты не встретишься с ним. При первом угрожающем движении мои телохранители убьют вас обоих.

Этими словами Угэдэй вежливо давал понять, что мне следует немедленно удалиться.

Поклонившись Великому хану, я направился к выходу.

18

Я так и не смог заснуть в эту ночь, хотя говорить о ночи как таковой, собственно, и не приходилось. Небо на востоке уже начало светлеть, когда я добрался до дверей нашей хижины.

Агла не спала, поджидая меня. Я успел в деталях пересказать ей большинство событий минувшей ночи, пока наконец, сломленная усталостью, она не задремала, положив голову мне на плечо. Я продолжал лежать с широко открытыми глазами, размышляя о том, каким должен быть мой следующий шаг.

Итак, мое появление здесь, в эпоху монгольского нашествия, в самом центре событий, было вполне оправданным и закономерным. Судьба мира решалась сейчас в Каракоруме. И Ариман был здесь, готовый привести в действие свой план уничтожения человечества. Он каждую ночь посещал Угэдэя, чтобы дать ему некий напиток, помогавший Великому хану спокойно спать. Что это могло быть? Лекарство? Вино? Медленно действующий яд?