Потом в супругу вселялся "бес общения". Каждый день ей хотелось бывать в гостях, знакомиться с самыми известными и талантливыми людьми, ходить в театры, на концерты, и все в таком плане. В эти дни она бывала очень оживленной, привлекательной...

И вновь все кончалось. Притом довольно скверно. Людмила объявляла, что жить со мной больше не станет. Все "мои знаменитости" - лжецы и притворщики, они проявляют интерес не к ней, а ко мне, и ей это противно...

Вслед за этим у Людмилы, как правило, наступала полоса меланхолии. Она целыми днями бродила по дому в халате, непричесанная. В квартире не убрано, на кухне гора немытой посуды. В такие дни я старался молчать и ограничивался тем, что смахивал с кухонного стола крошки, выносил мусор и меньше бывал дома...

Наконец моя супруга "пробуждалась" и просила отвезти ее в какой-нибудь хороший ресторан. Мы садились в машину, ехали, выбирали в зале самый лучший стол, минут пять-десять улыбались друг другу, после чего она закатывала какой-либо скандал. Например, по поводу того, что официант не с той стороны положил ей вилку. При этом она громко выкрикивала одну и ту же фразу:

– Вы сначала узнайте, с кем имеете дело!

– Тише, - уговаривал я ее.
– Успокойся. Ты меня позоришь!

– Прекрасно!
– восклицала она.
– Значит, я тебя позорю? Очень хорошо! Ты всегда думал и думаешь только о себе. Всегда! Тебе наплевать, что всякий тип позорит твою жену!

Она демонстративно поднималась из-за стола и уходила...

Сейчас, оглядываясь на эти выверты, я думаю, что половину вины нужно взять на себя.

После Пало-Альто я стал готовить себя к покорению нового рубежа - два метра двадцать семь сантиметров.

Проанализировав все моменты, которые помогли мне установить рекорд в Америке, я выписал их на бумагу. Вот они. К высоте 226 я уже давно был подготовлен психологически. После зимних тренировок находился в хорошей спортивной форме. Сыграли роль ответственность и приподнятость самих соревнований: матч США - СССР. Стимулировало огромное количество зрителей. Помогла их доброжелательность. Заинтересованность прессы. Отличная погода. Прекрасный грунт (я всегда любил, чтобы трава была подрезана под корень). Наконец, я почти идеально овладел техникой.

Но при такой выкладке обнаружились и мои слабости. Оказалось, что процентов на шестьдесят мой успех зависел от побочных факторов: погоды, прессы, количества публики, ее отношения ко мне, от грунта и значимости состязаний. А если всего этого не будет?

Как-то Скачков спросил:

– Побеждать, я смотрю, ты научился. А вот что делать, если в секторе не будет соперника?

"Стоп!
– сказал я себе.
– Здесь и надо копать!"

Вместе с тренером мы пришли к выводу, что тактика многих ведущих прыгунов в высоту преимущественно ложная. Именно эта лжетактика не давала и не дает им достичь максимальных результатов. В чем ее суть? Первое: выиграв соревнование, оставшись без соперника, спортсмен, как правило, прекращает борьбу. Одни оправдывают это тем, что берегут силы для следующих состязаний, другие не хотят испортить впечатление от собственной победы, третьи избегают поражения уже перед самой планкой. Это ошибка. Прерывая поединок, прыгун лишает себя прекрасной возможности "прощупать" неизведанную высоту в момент наивысшего подъема, эмоционального и физического. Кроме того, легкоатлет с каждым отказом от дальнейшего наступления на высоту все больше развивает в себе чувство боязни. Наконец, это попросту неспортивно.

Со Скачковым мы решили избрать иную тактику: чтобы не зависеть от внешних факторов, нужно научиться соревноваться с планкой. Один на один. Достичь этого можно единственным путем - не отступать. На любом состязании, независимо от его масштаба, оставаться в секторе до последнего, пока не иссякнут все попытки.

С таким настроем я начал штурм двух метров двадцати семи сантиметров.

Четыре раза эта высота мне не покорялась. В конце летнего сезона я решил испытать себя снова. Соревнования были самые незначительные, погода стояла отвратительная, соответственно и грунт оставлял желать лучшего. Короче, я сознательно пошел на штурм рекорда именно в таких условиях - без побочных стимулирующих факторов.

Как обычно, прыгать я начал с двух метров пяти сантиметров. 210, 215, 218 - все эти высоты я преодолел с первого раза. 221 - с третьей. Но именно в этом прыжке я поймал самый важный момент техники для каждого прыгуна: слитность быстрого разбега с отталкиванием!

Со стороны этого никто не заметил, даже тренер. Я попросил установить сразу 2 метра 27 сантиметров. Стадион ахнул. Скачков (я увидел это краем глаза) осуждающе покачал головой.

227 я взял сразу же. Никто в это не поверил. Судьи бросились проверять высоту. Но нет, все оказалось правильно. А я попросил поднять планку на два метра тридцать сантиметров.

К сожалению, я был обречен. Во мне гудел предыдущий результат, и он не позволил установить новый. С высотой 230 я не справился. Но теперь я понимал: чтобы превысить собственный рекорд, нужны дополнительные резервы. Какие? Этого я пока не знал. Помог случай.

На занятиях по патологии (я уже был студентом третьего курса) зашел разговор об атрофии от голода. Лектор рассказал о таком случае. Война, сорок первый год. Командиру взвода приказали пять дней удерживать участок лесной дороги. В ожидании помощи взвод оборонялся две недели и был уничтожен фашистами. Раненный в ногу, живым остался лишь командир. Плен, концентрационный лагерь, побег... Неудачно. Он попробовал бежать во второй раз - снова поймали. В третий раз его избили и пригрозили расстрелом. И все же он решился на четвертый побег. Удалось! К линии фронта командир пробирался около двадцати суток. Питался тем, что попадало под руку, - травой, корой, щавелем, кореньями. Когда он выбрался, приполз к своим, вес его составлял шестьдесят килограммов. А раньше, как у борца тяжелого веса, равнялся ста десяти.

Лектор сообщил, что бывший командир взвода теперь наш декан Сергей Васильевич Латутин.

Всех поразило: хмурый, прихрамывающий, ничем не примечательный человек - и вдруг такая сила духа.

После этого я спросил себя: "А существует ли вообще предел человеческих возможностей?"

На эту тему я принялся собирать литературу.

В книге "Спорт за рубежом" я отыскал следующее.

Тренер одной из иностранных команд легкоатлетов провел эксперимент на обычные приседания. Его воспитанники находились в подготовительном периоде и проделывали массу общеразвивающих упражнений.