– Сво-олочи-и...
– застонал на полу Одноногий, заворочался, но не проснулся.
– Убили-и...

– Вот, вот они.
– Леха достал из кармана смятые деньги, бросил на стол.
– Двести тыщенок. Аванс, так сказать...

Витька смотрел на деньги, и в глазах постепенно яснело. Он чувствовал себя, как приговоренный к казни, которому вдруг, уже перед виселицей, говорят о помиловании. Одна красненькая - пять тысяч - угодила в лужу пролитой водки и лежала, ненамокая. На грязной, жирной бумажке искрились мелкие капельки.

– Ну, берешь?
– дышал в щеку Леха.

– Витька комкал деньги в потных руках, долго заталкивал в брючный карман, приминал там, чтобы не выпали.

– Что делать-то? Что?
– Внезапное беспокойство охватило его, хотелось куда-то бежать, что-то хватать.

– Завтра, завтра, - вовсе не пьяным голосом сказал Леха.
– Делов немного - помочь человеку в машину залезть да дверцы закрыть. Ну, там по мелочам еще...
– Он неожиданно громко захохотал, запрокинув голову, открывая мощную багровую шею.

Хохот совершенно успокоил Витьку, и тут ему страшно захотелось спать.

– Какому человеку?
– безразлично пробормотал он, лишь бы что-то сказать.

– Завтра увидишь, старик.
– Леха снял с его плеча тяжелую руку, И Витька, ударившись лбом о твердый стол и проваливаясь в бешено крутящуюся воронку, услышал где-то далеко голос Коляма: "И ты думаешь, он надежен?"

Витька хотел удивиться и что-то ответить, но не успел...

9

После вчерашнего дождя все выглядело чисто вымытым. Небо как на картинке - яркое, синее. На горизонте курчавились облачка. Парили высыхающие на асфальте лужи. Потом асфальт кончился, и "рафик" запрыгал на выбоинах. Витька больно ударился затылком о стенку, рядом выругался Леха, подскакивая при каждом броске, цепляясь руками за низенькую перегородочку, отделявшую их от шофера. На нем была такая же, как у Витьки, кожаная куртка, только не черная, а светло-коричневая, покрытая сеткой трещинок.

Колям гнал вовсю, то и дело поднимая руку с засученным рукавом синей рубахи, поглядывал на часы, блестевшие среди черной шерсти.

– Дело несложное, - говорил, мотаясь, Леха. Беспроигрышная лотерея.
– "Рафик" подпрыгнул, как дикая коза, и он выругался.
– Ты что, потише не можешь?
– крикнул Коляму.
– Летишь, как на пожар!

Колям слегка отпустил педаль, и трясти стало меньше. Ехали по новому микрорайону, где Витька никогда не бывал. Мимо тянулись безликие серые коробки многоэтажек, расставленные скучными рядами. Микрорайон строился, и многие еще слепо глядели пустыми оконными рамами. Между ними высились глиняные горы, прорезаемые широкими канавами, забросанными битым кирпичом, торчали железные штыри, скрюченные остатки арматуры, валялись рыжие от ржавчины трубы.

– Тут, старик, дельце такое, - продолжал Леха, сунув в рот папиросу.
– Он долго не мог попасть в нее огнем, чиркал спички, которые задувало из открытого окошка.
– Есть, понимаешь, гуси, у которых деньжат - лопатой греби. И снимают с книжки по-крупному. Дачку там вторую купить или иномарку заместо "Жигулей"... А у тебя жене отдать нечего, детишкам на молочишко не хватает. На пузырь частенько не наскребешь. Справедливо, я тебе говорю, а?

– Угу, - невпопад хмыкнул Витька, смутно воспринимая, да и не прилагая никаких усилий к тому, смысл Лехиных слов мешал шум мотора и привычный звон в голове.

– Вот мы справедливость и восстанавливаем, перекрикивал гудение Леха.
– Распределение деньжат должно быть честным, верно?

– Угу, - соглашался Витька, ерзая на твердом сидении, чтобы не свалиться.

– Ты теперь в деле. В кусты теперь, старичок, поздно. Да и риску никакого. Действуем, значит, там: Колям за рулем, Нинка брякнула, что сегодня один хмырь будет в сбербанке десять лимонов брать. Даже час сообщил ей, паскуда. Нинка, она расколоть клиента умеет. А к чему ему столько, а?

– Угу, - буркнул Витька и опять ударился затылком.

– Одноногий тоже поработал. Спец! Художник! Вот, - Леха выхватил из кармана куртки и сунул Витьке узкую книжечку в красном переплете.
– Налоговая полиция...
– Леха расхохотался, "рафик" мотнуло, книжечка щелкнула Витьку по носу.

– Вот тебе и всех дел - помочь залезть человеку в машину. Ну, там пособить, если брыкаться начнет, - закончил Леха.

"Рафик" затормозил у высокой глиняной кучи. Колям с шумом выдохнул воздух, закурил. Витька тоже закурил и тут же закашлялся. Язык был шершавый и заполнял весь рот, а похмелиться Леха не дал. "Сделаем дельце - хоть купайся в ней".

Впереди, через дом, поблескивала на солнце новенькая застекленная вывеска "Сбербанк".

– Скоро появится, - поглядел на часы Леха.

– А если на своих колесах прикатит?
– процедил сквозь зубы Колям.

– Тогда его счастье... Но не должон. У него "блуберд", пожалеет такую бить по здешним ямам. Да и живет рядом.

Упало молчание. "Рафик" наполнился дымом, лениво вытягивавшимся в раскрытые окна. Витька, не отрываясь, смотрел на двери "Сбербанка".

Время тянулось, как жевательная резинка. Проходили мимо люди. Было жарко и душно, потому что курили теперь без перерыва, и на третьей папиросе у Витька дым стал колом в горле. Кашлял долго, с надрывом, стучал кулаком по сидению, тряс головой.