Выйдя из автобуса, Озолниек останавливается за ним и закуривает. Что поделать - сразу не бросишь, надо хоть помаленьку снизить дневную норму. Позади медленно вылезают тетки с порожними ягодными корзинами.

– Ентого там еще боятся, - ненароком слышит их разговор Озолниек. Говорят, он по плацу ходит с плеткой и лупит, кому по глазам, кому по башке.

– Не, так не должно. Хулюганов нынче закон бережет. Честного человека еще можно прибить, но ежели ентих стукнуть, сам в каталажку сядешь. Мне уборщица из суда сказывала.

– Я ентих законов не понимаю, только ты послушай, как енти бандиты орут в воскресенье за загородкой. Думаешь, так, по своей воле? Это их колотят. Что надо, то надо. Без битья из таких людей не сделаешь.

Подай-ка мою корзину! А на вид офицер этот приятный из себя. Плетку-то с собой из дому берет или...

Тетки обходят автобус и, заметив, что Озолниек стоит еще тут, сразу замолкают.

– Из дому, из дому, - серьезным тоном продолжает Озолниек и хлопает ладонью по карману кителя.
– Только за ворота пройду, сразу и начинаю охаживать.

В проходной начальника уже ожидает Киршкалн.

– Все в порядке. Паспорта у меня, оркестр построен, дело только за тобой.

– Хорошо, приступаем. Я останусь тут.

Озолниек берет новые паспорта освобожденных и мысленно возвращается к только что подслушанному разговору. "Ходит по плацу с плеткой в руках". Нет, надо будет рассказать своим. Хотя за иронией кроется горькая горечь. Про колонию в народе ходят самые невероятные слухи.

Грянул оркестр. Буханье барабана гулко отлетает от забора и зданий. Озолниек выходит и останавливается напротив больших ворот, которые открываются только для автомобилей.

Первыми из-за угла школы показываются знаменосцы, за ними шагает, поблескивая медью новеньких; труб, оркестр. Сыгрались ребята еще неважно, но несколько маршей уже разучили. Вместе с Калейсом и еще двумя воспитанниками уходит и председатель Большого совета. Сегодня он командует строем колонистов в последний раз. Знаменосцы и оркестранты отходят в сторону и останавливаются невдалеке от начальника, а черные шеренги по команде "смирно" застывают на противоположной стороне дорожки.

Возле проходной сгрудились воспитатели, контролеры, работники хозчасти и бухгалтерии. Проводы - красивое событие, которое хочется видеть всем, кто только может в этот момент оторваться от работы. Музыка смолкает, и в торжественной тишине раздается низкий голос Озолниека:

– Досрочно освобождаемым выйти из строя!

Дробно отстучали по асфальту шаги четверых ребят. Они остановились между начальником и алым, обшитым золотой бахромой знаменем. Озолниек делает несколько шагов вперед...

– Снова настал приятный момент, когда мы можем досрочно освободить четырех воспитанников, присудить им самую высокую награду - доверие и свободу.

Своим трудом и поведением они доказали, что достойны этой награды. Мы, работники колонии, надеемся, что, возвратившись в полную борьбы и трудностей жизнь, ребята всегда будут вспоминать этот миг и данное перед нами, перед своими товарищами, перед знаменем колонии торжественное обещание - впредь жить и работать так, чтобы не обмануть наше доверие к ним.

Под общее рукоплескание начальник возвращается на свое место. После него выступает Киршкалн и в конце коротенькой речи напоминает:

– Если когда-нибудь вам придется туго, если в бессилии опустятся руки перед трудностями и превратностями жизни и не у кого будет спросить совета, не забывайте, что ваши воспитатели здесь и всегда готовы вам помочь.

От имени воспитанников с пожеланием успеха освобожденным выступает новый председатель Большого совета, затем его предшественник благодарит за оказанное доверие и дает слово трудиться и вести себя как полагается порядочному человеку.

Снова вперед выходит Озолниек и, вызывая бывших воспитанников по фамилии, вручает каждому из них паспорт и крепко пожимает руку. Оркестр играет марш. Из строя выходят друзья отбывающих, ребята на прощание обнимаются. За двумя воспитанниками приехали матери, они стоят, прижавшись к стенке проходной, и промокают платочками слезы.

Контролер сержант Омулис, работающий в колонии со дня ее основания, неторопливо идет к воротам и отпирает большой замок. Скрипнули петли, путь к свободе открыт.