Шрифт:
– Вроде живая. Еле-еле... Чего теперь делать-то, а?
– Давай туда отнесем, не валяться ж тут...
– сказал Федор.
Он подхватил Юливанну под плечи и поднял, Нюшка обхватила ее ноги у колен, они понесли ее на бугор. Левая рука Юливанны свесилась вниз, Юрка подбежал и поднял. Рука была холодная и совсем неживая.
Ее положили под кустом тамариска, в жиденькой прозрачной тени.
– Обморок, - сказал папка.
– Полагается все расстегнуть и нюхать нашатырь.
– А чего расстегивать, - сказала Нюшка, - когда на ней ничего нет разлетайка да купальник.
– Обморок!
– повторила Максимовна.
– У меня их сроду не было...
– Ну, у тебя, - вдруг озлился Федор, - тебя и оглоблей тресни обморока не будет... Чего стоите? Делайте что-нибудь!..
– Ничего, - сказал дед, - пущай полежит, отлежится - очуняет...
Нюшка не стала ждать, пока Юливанна "очуняет", начала дуть ей в лицо, махать перед ним руками, потом набрала в рот воды, брызнула раз, другой, но ничего не помогло - Юливанна не пошевелилась.
– Вот оно какое дело-то оказывается...
– сказал дед.
– От такого дела упадешь!
– подхватил папка.
– Да уж теперь хоть стой хоть падай...
– А я, между прочим, давно догадался. Это было сразу видно, у меня глаз наметанный...
– Ты молчи!
– сказала мамка.
– У тебя не только глаз... А вы чего тут?
– закричала она на Митьку и Славку.
– А ну марш отсюда!
Но Митька и Славка никуда не ушли, потому что в это время пришел Сенька-Ангел. Он еще издали помахал рукой и крикнул:
– Привет честной компании! Чего это вы хаты побросали? Я подъехал двери настежь, а никого нет... Ну, мы загораем - чертова переправа опять не работает, а вы что?..
– Курортник наш утонул, - сказал дед.
Оживление смело с лица Семена.
– Как это?
– Ну как? Купаться полез.
– Вытащили?
– Где там! Шторм вон какой...
– А...
– Семен поискал глазами, увидел лежащую Юливанну, - а она что же?
– Вот лежит, не то живая, не то мертвая...
– А она, между прочим, - сказал папка, - знаешь, какая оказалась?
– Какая?
– Ну, эта самая, - сказал папка и подмигнул.
– А ты святой?
– зло спросил Семен.
– Про твою святость даже твоя жена знает...
– Ты в наши дела не суйся!
– сказала мамка.
– Мне ваши дела до лампочки... Она, может, доходит, а вы, святые, стоите над ней, тары-бары разводите?
– Так а мы что - доктора, что ли?
– сказала Максимовна.
– Сказал бы я вам, кто вы... Федор, давай бери, понесли ко мне на машину... А вы, ребята, нагребите соломы.
Юрка и Славка бросились к стогу.
– Вы из середки, из середки-то не дергайте, с краю собирайте!
– вслед им закричал дед.
Юрка и Славка нарочно, назло надергали вороха соломы получше и потащили к машине. Она стояла у ворот. Семен откинул борт, расстелил солому, покрыл одеялом, которое Нюшка принесла из палатки, потом вместе с Федором поднял и уложил Юливанну.
Она была как мертвая.
– Так нельзя, - сказал Семен, - надо, чтобы кто-то придерживал...
– А куда ты ее? В Евпаторию ж теперь не проехать, - сказал Федор.
– В Черноморск, в больницу. Еще ближе - всего двадцать два километра.
– Можно, я поеду?
– попросил Юрка.
– Еще чего?
– сказала мамка.
– Никуда ты не поедешь!
– Давай, Федя, ты, что ли?
– сказал Семен.
Федор взобрался в кузов, сел возле Юливанны. Семен закрыл борт.
– Ты слышь-ка, Семен, - сказал дед, - на вот паспорт евонный и деньги, отправь телеграмму по месту жительства, жене, значит... Ну и сообщи там, куда следует.
– Само собой.
Семен захлопнул дверцу, машина осторожно съехала с бугра на грунтовку и повернула влево, на Черноморск. Штормовой ветер унес с дороги всю пыль, и машину было видно долго, пока она не скрылась за изволоком.
– Вот те и курорт, - сказал дед.
– Повеселились!
– добавил папка.
– Осподи! Какие же вы...
– с упреком сказала Нюшка, всхлипнула и побежала домой.
– Но-но!
– вслед ей сказал папка.
– Ты еще соплей не вышла так разговаривать...
– Чужие дела - темный лес, - сказал дед, - нам путаться ни к чему... Пущай у них там все как стояло, так и стоит. И ходить туда никому не след. Покуда она возвернется али жена приедет...
– Если самолетом, так и завтра может здесь быть, - сказал папка. Вот они схлестнутся!
– Это нас не касаемо, наше дело сторона.
Юрка увидел, как мамка и Максимовна переглянулись, как, ухмыляясь, подмигнул папка и побежал прочь. Он не мог больше выносить, не мог видеть, как они переглядываются, подмигивают, кивают друг другу и говорят, говорят что-то неуловимое, скользкое и чему-то даже будто радуются... Как они могут?