Это и была засада!

– - Что вы здесь делаете?
– - воскликнула маркитантка.

Женщина молча подняла голову.

– - Да вы, видно, с ума сошли, что сюда забрались!
– - добавила маркитантка.

И заключила:

– - Еще минута, и вас бы на месте убили!..

Повернувшись к солдатам, она пояснила:

– - Это женщина!

– - Будто сами не видим!
– - сказал кто-то из гренадеров.

– - Пойти вот так в лес, чтобы тебя тут же убили, -- не унималась маркитантка, -- надо ведь такую глупость придумать!

Женщина, оцепенев от страха, с изумлением, словно спросонья, глядела на ружья, сабли, штыки, на страшные лица.

Дети проснулись и захныкали.

– - Мне есть хочется, -- сказал один.

– - Мне страшно, -- сказал второй.

Лишь младенец продолжал спокойно сосать материнскую грудь.

Глядя на него, маркитантка проговорила:

– - Только ты один не растерялся.

Мать онемела от ужаса.

– - Да не бойтесь вы, -- крикнул ей сержант, -- мы из батальона Красный Колпак!

Женщина задрожала всем телом. Она робко взглянула на сержанта и не увидела на его обветренном лице ничего, кроме густых усов, густых бровей и пылавших, как уголья, глаз.

– - Бывший батальон Красный Крест, -- пояснила маркитантка.

А сержант добавил:

– - Ты кто такая, сударыня, будешь?

Женщина, застыв от ужаса, не спускала с него глаз. Она была худенькая, бледная, еще молодая, в жалком рубище; на голову она, как все бретонские крестьянки, накинула огромный капюшон, а на плечи шерстяное одеяло, подвязанное у шеи веревкой. С равнодушием дикарки она даже не потрудилась прикрыть голую грудь. На избитых в кровь ногах не было ни чулок, ни обуви.

– - Нищенка, что ли?
– - спросил сержант.

В разговор снова вмешалась маркитантка:

– - Как звать-то?

Вопрос прозвучал по-солдатски грубо, но в нем чувствовалась чисто женская мягкость.

Женщина невнятно пробормотала в ответ:

– - Мишель Флешар.

А маркитантка тем временем ласково гладила шершавой ладонью головку младенца.

– - Сколько же нам времени?
– - спросила она.

Мать не поняла вопроса. Маркитантка повторила:

– - Я спрашиваю, сколько ему лет?

– - А, -- ответила мать.
– - Полтора годика.

– - Смотрите, какие мы взрослые, -- воскликнула маркитантка.
– - Стыдно такому сосать. Придется, видно, мне отучать его от груди. Мы ему супу дадим.

Мать немного успокоилась. Двое старших ребятишек, которые тем временем уже успели окончательно проснуться, смотрели вокруг с любопытством и, казалось, даже не испугались. Уж очень были пышны плюмажи у гренадеров.

– - Ах, -- вздохнула мать, -- они совсем изголодались.

И добавила:

– - Молоко у меня пропало.

– - Еды им сейчас дадут, -- закричал сержант, -- да и тебе тоже. Не о том речь. Ты скажи нам, какие у тебя политические убеждения?

Женщина молча смотрела на сержанта.

– - Ты что, не слышишь, что ли?

Она пробормотала:

– - Меня совсем молодой в монастырь отдали, а потом я вышла замуж, я не монахиня. Святые сестры научили меня говорить по-французски. Нашу деревню сожгли. Вот мы и убежали в чем были, я даже башмаков надеть не успела.

– - Я тебя спрашиваю, каковы твои политические убеждения?

– - Не знаю.

Но сержант не унимался:

– - Пойми ты, сейчас много шпионок развелось. А шпионок, брат, расстреливают. Поняла? Потому отвечай. Ты не цыганка? Где твоя родина?

Женщина глядела на сержанта, будто не понимая его слов. Сержант повторил:

– - Где твоя родина?

– - Не знаю, -- ответила женщина.

– - Как так не знаешь! Не знаешь, откуда ты родом?

– - Где родилась? Знаю.

– - Ну, так и говори, где родилась.

Женщина ответила:

– - На ферме Сискуаньяр в приходе Азэ.

Туг пришла очередь удивляться сержанту. Он на минуту задумался. Потом переспросил:

– - Как ты сказала?

– - Сискуаньяр.

– - Так разве твой Сискуаньяр -- родина?

– - Да, это мой край.

Она нахмурила брови и сказала:

– - Теперь я поняла, сударь. Вы из Франции, а я из Бретани.

– - Ну и что?

– - Это ведь разные края.

– - Но родина-то у нас одна, -- закричал сержант.