Основная масса страждущих, получив вожделенный напиток, толпилась у длинных стоек, сверкающих удивительной, немыслимой для наших баров чистотой. Две или три девушки в белоснежных халатах словно пчелки сновали по залу, убирая пустые кружки и рыбьи остатки в рваных и мокрых газетах-Жорж терпеть не мог грязи и беспорядка. Приколотый на видном месте призыв "У нас не курят" здесь исполнялся неукоснительно. Редких нарушителей этого правила (в основном приезжих)

сначала вежливо предупреждали, а затем брали под локотки и выводили вон. И после такому горемыке путь в "Морскую волну" был заказан-у Жоржа была отменная память.

Меня Сандульский узнал сразу - мы учились в одной школе, только Жорж на два класса старше. Знал он, и где я теперь работаю. Любезно улыбнувшись, Жорж кивнул, приветствуя меня. Но его глаза вдруг стали холодными, а взгляд - жестким и вопросительным. Я показал ему на дверь подсобки. Он понял.

– Вера!
– позвал Жорж одну из девушек.
– Смени...

Подсобка оказалась весьма уютным кабинетом с мягкой мебелью, цветным телевизором и импортным видеомагнитофоном.

– Шикарно живешь...
– не удержался я, усаживаясь.

– Ты по этому поводу пришел?
– насмешливо посмотрел на меня Жорж.

Я неопределенно пожал плечами. Жорж несколько изменился в лице, хотя по-прежнему держался раскованно, по-хозяйски.

– Пива выпьешь?
– спросил он.
– Есть свежая тарань.

– Увы, не могу. На службе.

– Пренебрегаешь?

– Что ты, Жора... Просто через часок мне надобно появиться на глаза шефу, а он у нас мужик принципиальный. Не ровен час, учует запах...

– И то...
– согласился Жорж, испытующе глядя на меня.

Я рассмеялся:

– Не узнаю тебя, Жора. Ты стал похож на Штирлица во вражеском тылу. Расслабься, меня твои пивные нюансы не щекочут.

– Будешь тут Штирлицем...
– Сандульский с видимым облегчением откинулся на спинку кресла, - Проверки да комиссии через день. Замахали. Тяну на голом энтузиазме. Жду лучших времен.

– А они предвидятся?

– Тебе лучше знать. Ты ведь в начальстве ходишь.

А мы народ простой.

– Да уж... Ладно, не про то разговор, Жорж. У меня к тебе один вопросик имеется. Но только чтобы между нами...

– Обижаешь, - серьезно ответил Жорж.
– С длинным языком в торговле не держат, ты должен бы об этом знать.

– Надеюсь... Жорж, тебе известен некто Додик?

Сандульский вдруг побледнел. Он быстро встал, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в зал. Затем не спеша вернулся на свое место и осторожно спросил:

– Какой... гм... Додик?

– Не темни, Жора, ты знаешь, о ком идет речь.

Мой уверенный тон смутил Сандульского.

– В общем... конечно... Приходилось видеть...

– Выкладывай, - требовательно сказал я.
– Все, что тебе о нем известно. Что слышал, что народ говорит

– А что я могу знать? Ну иногда заходит в пивбар с компашкой. Пьют пиво. Не дебоширят, солидные ребята...

– Маловато. Другому бы, может, и поверил, тебе - нет. У тебя глаз наметан, ты своих постоянных клиентов наперечет знаешь, всю их подноготную. Не так?

Убеди меня в обратном, если сможешь.

– Не хочу я о нем говорить!
– окрысился Жорж, потеряв на миг самообладание.
– Не хочу, не буду! И не заставишь.

– Своя рубаха ближе к телу - это мне понятно...

Вот что, Жорж: или мы с тобой здесь, так сказать, не для прессы, побеседуем, или я тебе повесточку в зубы - и в управление. А там официально: вопрос-ответ.

С твоей личной подписью. Устраивает такой вариант?

– Ну и что? Да знаю, на какую статью УК намекаешь. А я ничего нe видел, не знаю, не помню!

– Смел ты, однако...
– прищурился я.
– Раз ты стал такой непонятливый объясню. Расскажешь что-либо интересное для нас или нет - не суть важно. Додика мы и без тебя вычислим. Но это, видимо, будет уже после того, как до Додика дойдет слушок о наших с тобой посиделках. А слухи, сам понимаешь, бывают разные...

– Не просекаю твою мысль.

– Это на тебя и вовсе не похоже. Не строй из себя умственно недоразвитого. Короче - кто такой Додик и где он обретается? И учти, Жорж, времени у меня в обрез.

– Нет покоя честному человеку в этой стране...
– Сандульский страдальчески скривился.
– Линять нужно отсюда... Да понял я твои намеки, понял! С какой стороны ни подойти, а я окажусь крайним. Право выбора, так сказать... Если Додик случаем узнает, что я тут язык распустил, он мне его вырвет с корнем. И никакая милиция меня не спасет.