Шрифт:
– Я в вас всегда нуждаюсь, - усмехнулся Щерба.
– Это я знаю. Что на этот раз?
– Труп. Профессор Гилевский из музея этнографии. Пока занимается Паскалова. Но и вам, возможно, придется подключиться, ежели она заспотыкается. Приходите к двенадцати.
– Хорошо...
Старший следователь областной прокуратуры Виктор Борисович Скорик мыл руки, ополаскивал лицо, поглядывал на себя в зеркало, отмечая помятую физиономию, покрасневшие воспаленные глаза. Сейчас попьет крепкого чаю с бутербродом, поспит часа два и - на работу. Он уже почти спокойно относился к тому, что Щерба все чаще подсовывал ему дела по убийствам. Скорик многому научился у Щербы и у прокурора-криминалиста Адама Войцеховского, язвительного и ироничного. Однажды чуть не поссорились. "Ты прекрасно провернул это дело, просто молодец", - как-то сказал Войцеховский.
– "Ты что, подначиваешь?
– вспылил Скорик.
– Дело-то дерьмо, тут бы стажер управился", - но взглянув на Войцеховского, понял, что это обычная его манера выдавать такие "похвалы".
– "Ты что, за первоклашку меня держишь? Подобных дел я уже штабель уложил", - сказал Скорик.
– "Штабель из поленьев или веточек?
– поддел Войцеховский. Ладно, не лезь в бутылку. Это я просто погладил тебя. А работать с тобой люблю..."
На кухне Катя гладила ему свежую сорочку, корпела над воротником, давя утюгом складочки. Она знала: ее Витя сорочки менял через день, любил быть хорошо одетым, идеально подстриженным и причесанным и слегка покропленным каким-нибудь приятным лосьоном. Катя совсем перебралась к нему, о том, чтобы пожениться, ни он, ни она не заговаривали. Она приняла его таким, каким он был: немножко занудой, немножко педантом и поклонником вкусной еды. Они любили друг друга. Он был _е_е _м_у_ж_ч_и_н_о_й_. И этим все сказано...
– Я тебе все приготовила: сорочку, галстук и серый костюм, носки к нему на тумбочке, - сказала она.
– Надень черные туфли.
– Спасибо, Катюнь... Ту экспертизу, что я просил, когда сделаете?
– Завтра к концу дня будет готова... Все, я пошла, спи, - она закрыла дверь.
Он слышал, как хлопнула входная дверь, щелкнул замок. Катя побежала в свою научно-исследовательскую лабораторию судебных экспертиз, услугами которой пользовалась и прокуратура.
Скорик с наслаждением лег под одеяло.
– Вы оба опоздаете!
– кричала жена, глядя, как Войцеховский, расхаживая по комнате, жует бутерброд, а семнадцатилетний сын, подперев скулы, уставился на шахматную доску.
Каждое утро они - один перед уходом на работу, другой перед пробежкой в школу - садятся сыграть партию в шахматы.
– Успеем, - спокойно сказал Войцеховский, остановился и взялся за ферзя.
– Может, отложим до завтра, Алик?
– Хорошо...
Они вышли вместе, полквартала им было по дороге.
– Как у тебя дела со Светочкой?
– спросил Войцеховский.
– Нормально, - осторожно ответил сын.
– Учти, мужчина, если на несколько минут закроешь глаза и будешь думать, что потом, когда откроешь, все, что произошло, исчезнет, заблуждение. Так не бывает. Как не бывает немножко беременных.
– Я это знаю, прокурор... Привет!
– и сын побежал: до школы бегом пять минут...
Обычно каждое лето Джума Агрба отправлял жену Надю с детьми к своим родителям в село под Гудаутой. Но уже второй год в связи с грузино-абхазскими конфликтами они сидели тут, в городе, и свой отпуск Джума проводил дома, помогал жене управляться с четырьмя погодками-сыновьями. Сейчас, развешивая на веревках, натянутых на балконе, детские штанишки, рубашонки, он думал о родителях, о том, что порушена прежняя устойчивая жизнь их, писали, что урожай мандарин почти весь погиб - российские солдаты не пропустили через границу; погибло много винограда - курортников нет, давить вино "псоу" бессмысленно: куда его столько; писали, что истосковались по внукам, что, видимо, Бог отвернулся от этого благодатного края, и чем все кончится - непонятно...
– Ты бы брюки себе погладил, - сказала жена, когда он вошел в комнату, - вон пузыри на коленях, некрасиво.
– Ладно, и так сойдет, некогда, - махнул он рукой, натянул на желтую сорочку легкую зеленую куртку. Он любил ее за то, что в ней было много карманов.
– Я пошел, запри...
С детства мать пыталась отучить Киру читать во время еды... "Это плохо для пищеварения", - наставляла мать. Но привычка сохранилась, и сейчас, прихлебывая кофе и надкусывая бутерброд с сыром, она листала "Руководство по расследованию убийств". А расследовать их ей пришлось всего два. И вот нынче - третье, если, конечно, Гилевский убит, а не стал жертвой несчастного случая. Но все равно в лежавший рядом блокнот Паскалова делала записи, планируя то, что сегодня, возможно, предстоит во время повторного осмотра кабинета Гилевского, опросов людей из окружения покойного...
Поставив посуду в мойку, она немного подкрасила губы, тронула подушечкой с пудрой нос, а в четверть девятого вышла из дому.
4
В половине первого собрались у Щербы, он позвонил Войцеховскому в кабинет криминалистики:
– Адам Генрихович, все у меня. Можете зайти?
– Да, минут через десять, - ответил Войцеховский.
Когда он вошел и сел, все повернулись к нему.
– Ну что?
– спросил Щерба.
– Из заключения судебного медика следует: никаких прижизненных повреждений, внутренние органы в норме, сердце в норме, инсульта не было. Смерть наступила от черепно-мозговой травмы. Удар тяжелым предметом в затылочную часть. Предположение, что Гилевский при падении ударился головой о чугунную лапу вешалки, несостоятельно, все выступающе детали лапы округлые - я хорошо ее рассмотрел, - а характер раны позволяет говорить, что удар был нанесен предметом, поверхность которого имела грани... Возьмите, Кира Федоровна, можете подшить к делу, - протянул он Паскаловой листок с актом судебного медика.
– И, думаю, можно возбуждать уголовное дело по факту убийства. Да вот еще что: обнаруженные "пальцы" в кабинете Гилевского принадлежат одному человеку: Гилевскому.
– Как будем работать?
– спросил Джума.
– А ты уже знаешь, с кем "работать"?
– хмыкнул Войцеховский.
– Ты что больше всего любишь, Джума?
– спросил он.
– Случайность и совпадение. С ними так хорошо получается, как с любимой женщиной.
– Ну-ну, Бог в помощь, - усмехнулся Войцеховский.
– Кира Федоровна, я думаю вам надо еще раз хорошо осмотреть кабинет Гилевского, - сказал Щерба.
– Поговорите с замдиректора музея, с другими сотрудниками.
– Я кое-что себе наметила, - ответила Паскалова.