– Что ж, свидетельство будет приобщено к делу, - без особого энтузиазма промолвил Тарпиц, в свою очередь перечитав протокол.

– Давайте посмотрим, что из него непосредственно вытекает, - предложил Кин.
– Сменившись с дежурства, унтер Гронски почему-то идет не к себе домой, а в противоположную сторону и входит в дом для гражданского персонала. Крайне важно установить, к кому и зачем он приходил, не так ли? Спустя два часа Гронски уже у себя, он ужинает и ложится спать. Еще раз подчеркиваю: он прибрал за собой и надел пижаму - значит, находился в нормальном душевном состоянии, ни перевозбуждения, ни депрессии. Затем, в два часа ночи, к нему явился некто, предположительно тот самый человек, к которому Гронски приходил после дежурства в блокгаузе. Разбуженный стуком в дверь, Гронски встал с постели, отворил. Некто вошел, якобы для того, чтобы продолжить разговор, и, улучив момент, выстрелил ему в голову.

– И о чем же, по-вашему, они говорили?
– недоверчиво спросил Тарпиц.

– Я не ясновидец. Об этом спрашивайте у того, кто последний видел Гронски живым.

– Одним словом, вы предполагаете убийство, замаскированное под самоубийство, - подытожил следователь.

– Совершенно верно.

– Но каков, по-вашему, мотив преступления?

– Могу только догадываться, исходя из того, что Гронски явно рассчитывал заполучить крупную сумму денег. Попытка шантажа, которая закончилась трагически.

– Не проще ли предположить неудавшееся амурное приключение?

– Позвольте дать вам хороший совет на будущее. Из версий надо выбирать не ту, которая удобнее, а ту, которая вытекает из сопоставления фактов, наставительно произнес Кин.
– Установите, к кому Гронски наведался после дежурства, тогда будет внесена полная ясность. А еще, как я уже советовал, проверьте обойму икстера на предмет отпечатков пальцев.

– Ну, это можно сделать прямо сейчас, если угодно.
– Тарпиц порывисто встал из-за стола, открыл сейф и извлек из него плоскую коробку.

Как видно, долгий спор и снисходительные поучения Кина задели его за живое. Следователь выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда резиновые перчатки и набор для дактилоскопической экспертизы. Затем, натянув перчатки, он взял из коробки икстер, вынул обойму, положил ее на лист бумаги и, вооружившись кисточкой, принялся осторожно покрывать порошком из широкогорлого флакона сначала с одной стороны, потом с другой. Затем следователь взял обойму двумя обтянутыми резиной пальцами, повертел ее перед глазами.

– Ну, как насчет отпечатков?

– Знаете, она совершенно чистая, никаких следов, - не без легкого смущения сообщил следователь,

– А вот это уже интересно, - оживился Кин.
– Как вы себе это представляете?

– Очень просто. Предположим, он в последний раз перезаряжал оружие на местности, соответственно, в перчатках.

– У него был еще боезапас?

– Да, три обоймы в ящике стола, еще одна в кармашке кобуры. Он получил пять обойм на позапрошлой декаде, я проверил, все сходится.

– Значит, Гронски получил запас обойм со склада в перчатках, перекладывал их в ящик стола в перчатках и брал оттуда не иначе как в перчатках?

Его ирония поставила Тарпица в тупик.

– Что вы имеете в виду?

– Проверьте остальные обоймы на предмет отпечатков пальцев, тогда поймете сами, - снисходительно посоветовал Кин.

– Хорошо, будет сделано, - уныло пообещал следователь, ссыпал излишки порошка с листа обратно во флакон и убрал дактилоскопические принадлежности в ящик стола.

– Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, - после паузы добавил он, укладывая икстер и обойму в коробку.
– Возможно, вы правы, инспектор, а я тогда полный болван...

– Всякий может допустить оплошность: и следователь, и преступник.
– Кин отпустил глубокомысленную сентенцию в стиле Ронча и встал со стула.

Тяжело задумавшийся Тарпиц остался сидеть, потом, опомнившись, вскочил как подброшенный пружиной.

На протяжении всей беседы Кина интриговал витающий в кабинете еле уловимый изысканный запах. Подойдя к сейфу и наклонившись, он убедился, что тонкий аромат источал стоявший в керамической вазе пучок травы.

– Это для красоты или для запаха?
– на прощание поинтересовался Кин, трогая пальцем мягкий оранжевый султан.

– И то и другое, - объяснил Тарпиц.
– Видите ли, у меня позавчера был день рождения, коллеги вот принесли букет...

– Что ж, примите мои запоздалые поздравления. В восемь вечера встретимся в сети. Желаю успеха.

– До свидания, инспектор, - сказал следователь и, когда Кин уже взялся за ручку двери, выдавил: - Спасибо за хороший урок.

– Не за что, - бросил Кин через плечо и вышел из кабинета.