Великий муфтий не стал кривить душой. Он знал чистоту помыслов главного визиря, жизнь которого была в угоду аллаха. И ска- [А-017] зал великий муфтий одно небольшое слово:

"Нужен". Главный визирь отставил чашу с водою и спросил:

"Значит, стадо не едино?"

"Я этого не говорил..."

"Тогда зачем глаз?"

"О, твое превосходительство, разве это помешает? Сказано в Книге: "А если они с тобой препираются, то скажи: "Аллах лучше [А-017] знает то, что вы делаете!" Из этих слов ты можешь заключить, что даже сам аллах допускал препирательства в стаде своем". [А-017]

Низам ал-Мулк погладил бороду в глубокой задумчивости и проговорил, как бы находясь наедине с самим собою:

"Не туда идет стадо, и бич пастуха заметно ослабел..."

"Это не так", возразил муфтий.

На что визирь ответил:

"Истинно так! Я предвижу многие сложности. И меня беспокоят молодые люди, в головах которых ветер. Им нет дела до святых слов и святой Книги, они преисполнены жажды власти, и дело у них, к сожалению, идет вслед за словами".

"Что ты говоришь?!" воскликнул вдруг перепугавшийся муфтий.

"То, что слышал. И я говорю это обдуманно и только для тебя. Его величество скоро все узнает. Он уже кое о чем осведомлен. Мы укажем ему на болезнь, подскажем, какое существует от нее лекарство. И тогда дело за ним".

Главный визирь был спокоен, но в словах его чувствовалась тревога. Он продолжал, ибо хотелось ему, как видно, поделиться с кем-нибудь из верных людей:

"Исмаилиты подымают голову. Под фальшивым словом о свободе они готовят ниспровержение религии и власти. Есть меж ними и вовсе горячие головы. Эти люди отпетые и жаждущие крови, наподобие шакалов. Их пока мало, однако они опасны именно своим малым количеством. Эта малая часть может увлечь за собою большую часть народа. Наиболее действенную силу народа. И тогда положение может создаться отчаянное. Недавно я повелел отрезать язык и уши одному такому молодцу. Он гниет в темнице. Но жестами руки и телодвижением своим он грозит всем нам и попирает имя аллаха". [А-017]

Так сказал главный визирь, и слова его до сих пор грозно звучат в ушах великого муфтия. И он недоверчиво взирал на кирпичи, которые были сложены полукругом, переходящим в полный круг. И муфтий подумал о связи между словами визиря, миром, который за спиною, и этим кирпичным зданием, где тоже мысли... Но какие это мысли? И почему вдруг сейчас, у дверей, пришло странное озарение: а нет ли взаимосвязи между всеми этими домами -- дворцом, мечетью, обсерваторией -- и теми самыми горячими головами, которые грозятся ниспровергнуть все сущее? А если есть, то какова эта взаимосвязь? Должны ли все эти силы взаимодействовать гармонично на благо державы или противоборствовать меж собою для того, чтобы повергнуть в прах великое здание государства, освященное именем аллаха?.. [А-017]

Великий муфтий не мог ответить на это точно и безошибочно. В эту самую минуту навстречу ему направлялся Омар Хайям со своими друзьями. Они шли гурьбой, неторопливо, но и не медленно. Цели с достоинством и радушием, ибо так положено доброму хозяину.

Хаким чему-то радовался. Это сразу подметил великий муфтий.

– - Твой приход -- великий подарок, -- сказал Омар Хайям. Он почтительно склонил голову.

Великому муфтию почудилось, что полуоткрытые глаза хакима источают чуть приметное лукавство. Знатный гость не сразу перешагнул через порог.

– - Спасибо, -- сказал он.
– - Я надеюсь, что услышу от тебя нечто такое, что усугубит мои познания о природе вещей, в чем я, сказать по правде, не особенно силен.

Хаким кивнул. И широким жестом пригласил в помещение. В круглое. Странное на вид.

12

ЭТА ГЛАВА ЯВЛЯЕТСЯ

ПРОДОЛЖЕНИЕМ ПРЕДЫДУЩЕЙ

Знатного гостя Омар Хайям провел на самый верх -- на плоскую и круглую кровлю обсерватории. Муфтий и сопровождавшие его лица, о которых трудно сказать что-либо определенное, кроме того, что они все время молчали, прошлись по кругу, несмело посмотрели вниз.

– - Высоко, -- заметил муфтий и отошел подальше от границы круга. Он обратил сугубое внимание на изразцовый пол, который гладок и на котором выложены радиальные линии, хорды и концентрические круги. А по краю круга пол градуирован при помощи изразцовых плит раз ной окраски: градусы красного цвета, минуты желтого. А весь круг смолисто черный, такой блестящий и прочный. "Дорогая штука", подумал муфтий.

Омар Хайям давал пояснения. А друзья его -- Исфизари, Васети, Хазини и Лоукари -- вставляли словечки, когда Хайям устремлял в их сторону вопросительный взгляд.

– - Этот круг, называемый азимутальным, разделен на триста шестьдесят градусов, -- говорил хаким. Градусы и минуты отмечены соответственно.

– - А секунды?
– - спросил муфтий.

– - Они помечены особой краской, и, чтобы разглядеть их, надо подойти к самому краю... А от твоих ног к большой окружности лежит радиус, выполненный из благородного сплава. Это подвижной радиус, и по нему легко отсчитать число градусов, минут и секунд.

– - Значит, радиус, -- проговорил муфтий.