— Да.

— Вы знаете, что с ним случилось?

— Мне это неизвестно. Но поскольку мне известно другое: то, что его разыскивает господин де Тревиль, я вправе предположить самое худшее…

— Ну, очутиться в Бастилии и еще не самое худшее из того, что может произойти с человеком, строящим заговоры, мадам.

— Ваши слова несправедливы, ваше величество. Разве вам не известно, что д'Артаньян — преданный человек.

— Теперь я сомневаюсь в атом.

— Чем же вызваны эти сомнения, ваше величество?

— Хотя бы тем, что вы так горячо защищаете его, мадам!

С чего бы это?

Анна Австрийская сжала ладони. Лед сделался еще тоньше.

— Мне больно смотреть, как кардинал опутывает вас своей паутиной, словно гигантский паук. Он губит всех преданных вам людей. Теперь он доберется и до капитана мушкетеров — господина де Тревиля. Вы же сами говорили мне, что люди де Тревиля терпеть не могут гвардейцев кардинала и частенько поколачивают их, несмотря на то что Ришелье набирает в ряды своих телохранителей самых отъявленных головорезов и бретеров Парижа!

— Да, это правда… Совсем недавно…

— Вы сами видите, ваше величество, что у кардинала есть причины питать к господину д'Артаньяну недобрые чувства.

А вы заключили его в тюрьму!

— Но я не приказывал отправить д'Артаньяна в Бастилию. Я сам узнал обо всем только вчера! — воскликнул Людовик и понял, что проговорился. Это рассердило его еще больше.

— Кардинал дошел до того, что распоряжается всем без исключения!

— Мадам, — резко перебил ее король. — То, что сделал кардинал, сделано от моего имени и заслужило мое одобрение. У него и у меня есть веские основания для этого.

— В таком случае я умолкаю, ваше величество.

Людовик понял, что он так ничего и не узнал. Он хотел повернуться и уйти из покоев королевы, сказав ей на прощание какую-нибудь резкость, к которым Анна Австрийская уже привыкла, однако благоразумие победило гордость.

— Все же вы могли бы помочь мне, Анна, — примирительным тоном проговорил король. — Ришелье что-то скрывает от меня.

— Ах, ваше величество! Вернее сказать — кое-что он не скрывает!

— Вы не любите кардинала, я знаю. Но оставим это. Мне и впрямь не нравится, когда моих мушкетеров сажают в Бастилию из-за каких-то сомнительных историй…

Анна Австрийская насторожилась:

— Позвольте спросить, ваше величество. Кардинал объяснил вам, что это за сомнительные истории?

— Не слишком внятно, — признался король. — Он посоветовал уточнить детали у вас, мадам.

«Неужели гасконец проговорился!» — подумала королева.

Анна Австрийская забыла, что, в смятении чувств отправляя д'Артаньяна в погоню за дю Трамбле, она сама разрешила ему действовать от своего имени. Сейчас мысль о том, что кардиналу стало известно, кто приказал арестовать дю Трамбле, пугала ее, хотя она и не присутствовала на знаменитой встрече заговорщиков в Лионе.

Она решилась:

— Вот видите, ваше величество. Ришелье просто не выносит согласия между нами и старается непременно поссорить нас. Его приспешник дю Трамбле подслушал, как Бассомпьер и еще несколько военных резко высказывались о кардинале, и помчался к нему с доносом. Узнав об этом, маршал не на шутку встревожился — не столько за себя, столько за своих подчиненных, которые, не будучи защищены от мести кардинала, могли поплатиться за вольные речи. Маршал обратился к королеве-матери, а королева-мать — ко мне.

— Но почему именно к вам, мадам?

— Это очень просто, государь. Королева-мать просила послать вдогонку за дю Трамбле верного человека, чтобы он перехватил его по дороге и помешал тем самым оклеветать этих дворян. Однако прошло время, и догнать дю Трамбле мог лишь такой человек, как господин д'Артаньян.

— Но господин д'Артаньян — мушкетер.

— Вот по этой-то причине королева-мать и попросила меня отдать приказ шевалье д'Артаньяну. Ее приказа он не стал бы исполнять.

— В самом деле — просто, — сказал повеселевший король.

— И теперь бедный господин д'Артаньян томится в Бастилии.

— Он крепко насолил кардиналу, чуть не отправив на тот свет де Жюссака и Бернажу — двух его лучших гвардейцев! — рассмеялся король. — Я поговорю с кардиналом. Он не должен сводить счеты с мушкетерами подобным образом.

Его величество удалился, вполне удовлетворенный объяснениями королевы. Анна Австрийская же осталась в тревожной неизвестности.

На следующий день королева пригласила господина де Тревиля. Между ними произошел разговор, после которого заключенный Базиньеры без номера получил через месье Гийо записку. С трудом разобрав каракули, узник прочел: