– У меня один костюм и тот на мне, - расстегнул пальто, - в таком примут?

– Даже без него могут, - ответила и, взяв под руку, повела к ближайшему перекрестку, - подожди здесь, я скоро, - направилась к парадному, по которому несколько дней назад стучали пьяные-пьяные каблучки.

Подруги появились вместе: Лена несла гитару, Неля - зачехленный баян. Яша поздоровался - кивнула.

– Разреши, я помогу, - сказал он, обращаясь к Неле, и прикоснулся к чехлу.

– Не надо, - поставила баян на снег и выжидательно посмотрела на приближающийся "Москвич".

Машина проехала мимо. Яков глянул на Лену и ему стало ее жалко. Она высматривала дорогу и, прижимая к себе гитару, ежилась.

– Горло перестало болеть?
– спросил он у нее сочувственно.

– Откуда вы знаете, что я болела?
– сощурилась.

– А я вас в аптеке видел, когда вы на горло жаловались и просили у продавца ингалятор.

Она сощурилась еще сильнее и, резко вытянув шею, приблизилась. Он отпрянул, потому что при этом ее лицо уродливо исказилось - нижняя челюсть выдвинулась до предела; губа оттопырилась, оголив зубы до самых десен,

– Что ингалятор!
– сказала она, вернув своему лицу нормальное выражение, если бы мужскую силу в бутылочках продавали, тогда дело другое.
– Побрызгал, открыла рот, показав музыкальными мальчиками, как это делается, - любую ангину как рукой снимет, -Heля, - обратилась к подруге, - почему ты не предупредила меня, что пригласила не Игоря, а Якова? Голоса у них так похожи, что я могла невинного человека обидеть. Сама знаешь, что мне с твоим Игорем здороваться и то противно.

– Потому не предупредила, что мне все равно с кем,- ответила та, просверлив Якова взглядом, - Игорь думает, что я должна ему больше, чем он мне, - и со злостью, - половчее чем он у моих дверей плакались.

– Только Четверку посмотрю, а там с этими "клеопадлами" попрощаюсь так, как они на это напрашиваются. Послать бы их начисто и уйти!" - подумал он и, придав голосу невозмутимость, сказал:

– С Игорем тебе было бы веселее.

– Он женихом моим считается, понимаешь?
– наклонилась к чехлу, - я обещала с ним приехать, а он в Москву укатил, - обхватила ремень, - за него сойдешь! произнесла с ехидцей и, выпрямившись, осмотрела его с ног до головы.
– Я не думаю, что ты откажешься, если я, как женщина, прошу тебя о таком маленьком одолжении, тем более, что я за это кое-чем уже заплатила.

Легковая машина подъехала вплотную к бордюру...

– Капустикова?
– спросил шофер, приоткрыв дверцу.

Неля молча кивнула и, приподняв баян, пошла к машине.

– Впереди садись, - сказала она подруге и, обращаясь к Якову, - а ты со мной!

Машина, миновав две-три улицы, свернула на бетонную трассу. Солнечный диск окончательно спрятался за сопками. Всю дорогу ехали молча. Впереди показалось несколько светящихся точек. Их становилось все больше и больше - самая яркая превратилась в прожектор, установленный над крышей контрольно-пропускного пункта. Машина остановилась. Неля опустила стекло и показала жетон. Часовой заглянул фонариком внутрь машины и, помедлив на лице Якова, махнул в сторону городка. "Ну и фонарик!" - подумал Яков, обратив внимание на форму - она чем-то напоминала дореволюционный парабеллум. Улицы оказались многолюдными. Театр, кафе, ресторан, магазины - внешне все выглядело как в самом обыкновенном городе.

– Приехали, - сказал шофер, затормозив возле небольшого двухэтажного дома.

– И без вас знаем, - откликнулась Неля, - я на этой улице три года мучилась.

Она вышла, ловко вытащила баян и неспешно направилась к подъезду. Новых гостей встретили шумно.

– Девочки, как я вас ждала!
– воскликнула невеста.
– Садитесь здесь, показала напротив.
– Вы знаете, а его друзья, - она наклонилась к жениху и поцеловала его - не приехали. Вот поздравительная, - потянулась к окну и, откинув занавеску, взяла телеграмму - показала Неле, - окружными учениями отписались!
– и, снова поцеловав жениха, залилась грудным смехом.

– Слабо целуешь, - крикнул мужчина, стриженный под ежик,

– Горько!
– закричали гости.

– Подождите, - сказала невеста, - мамуля, - обратилась она к моложавой женщине, - произнеси тост. Меня и Вову сегодня даже профком поздравлял, но я думаю, что главное слово за тобой осталось.

– Я, доця, говорить не умею.

– А ты попробуй!

– Тост! Говорите! Тост, Степанида Ивановна! Тост!
– послышались требовательные голоса.

– Леля у меня единственная дочь, - сказала мама, приподнимая рюмку, пожаловаться я на нее не могу, хотя она и без отца воспитывалась - царство ему небесное!
– тяжело вздохнула.
– Я жениха знаю - целый год ухаживал за моей девочкой - тихий, скромный: лишнего слова из него не вытянешь - что сказал, то и сделает.
– Я в этом убедилась, когда он полгода тому назад мою Лелю...

– Не надо об этом, - оборвала Леля.

– Не надо, Степанида Ивановна, - пробасил жених, обнимая невесту за плечи,

– Нет, надо, Вова, и даже очень!
– Ремнем он ее полосонул. Я думаю, что это впрок, что это ей только на пользу. Так что я пью не только за мою дочь, но и за жениха - мужичок он видать крепкий, если она, при своем характере, смолчала. Держи, Вова, вожжи в руках так, как держал!
– закончила она свою речь и, пустив слезу, поднесла рюмку к губам,

– Вот это речь! Браво!Ай да Степанида Ивановна!
– завопили возбужденные голоса,